Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

Поджарая, с напряженными мышцами под маслянистой красноватой кожей, длинные острые ногти, узкий острый подбородок, жесткие темные волосы, подстриженные в виде гребешка вдоль головы и ниспадающие до лопаток, и горячий дух похоти меж бедер. Моих бедер? Люди тысячи планет отличаются тысячами черт.

Массивная шишковатая голова, глядевшая на мир с высоты трехметрового роста, борода и шевелюра, превратившиеся в яркую, словно червонное золото, львиную гриву, каждая мышца и сухожилие — эталон мощи, широкая плоская грудь с бесполезными красными сосками, странность длинного мягкого члена. Слишком странным он был для меня и оставался вялым целый год, пока носила я то тело, а башня за это время открывалась дважды.

Лицо, похожее на столь памятное мне. Но действительно ли я так хорошо его помню? Столетие рассыпалось в пыль, а я не храню изображений своих прежних лиц. От далекой юности остался только стеклянный цветок. У этой были короткие каштановые волосы, улыбчивые губы, серо-зеленые глаза. Шея, пожалуй, длинновата, а груди маловаты. Похожа, похожа, но тоже начала стареть, и в один прекрасный день я увидела, что по замку вместе со мной опять гуляет незнакомка.

А теперь одержимое дитя. В зеркалах она похожа на дочь грез, дочь, которую, будь я прекраснее, чем была, могла бы родить. Хар привез мне ее, самую прекрасную девочку, в подарок, в уплату долга за то, что некогда я сделала его, старого, дряхлого и покрытого шрамами, молодым и сильным.

Она не старше одиннадцати-двенадцати. В худеньком неловком теле пробуждается грация, наливаются юные грудки, и год назад пришла первая кровь. Водопад гладких серебристо-золотых волос струится почти до земли. На миниатюрном личике — огромные глаза, они глубокого фиолетового цвета. Лицо словно вылепленное. Ее, конечно, специально вырастили такой: генетическое программирование, превратив толстосумов Лилит и Фелланоры в ослепительных красавцев, озолотило магнатов Шрайка.

Когда Хар привез мне девочку, ей не исполнилось еще и семи, но разум ее уже померк, она превратилась в скулящее животное, остатки сознания агонизировали в темной камере черепа. Хар сказал, что такой ее и купил. Она была дочерью казненного за политический террор главаря фелланейских гангстеров. Его близкие, друзья и слуги были убиты или превращены в безмозглых кукол для утех победивших врагов. Так утверждает Хар. И я ему верю.

Она моложе и красивее, чем я, даже в свою невозвратную первую молодость на Эше, где безымянный юноша подарил мне стеклянный цветок. Я надеюсь носить эту дивную плоть столько же лет, сколько носила мое родное тело. И, как знать, возможно, в один прекрасный день я увижу в зеркале свое лицо.

Я пропускала их через себя одного за другим — через свою мудрость к новому рождению; по крайней мере им хотелось в это верить.

Высоко над топями, заперевшись в башне, я готовилась к ним в зале перемен. Мое Нечто выглядит не слишком внушительно: большая грубо обработанная чаша из какого-то неизвестного ковкого сплава темно-серого цвета и тепловатого на ощупь. По краю чаши через равные промежутки сделано шесть ниш. Это сиденья — жесткие, тесные, неудобные, рассчитанные явно не на людей, но все-таки сиденья. Со дна чаши поднимается узкая колонна, вверху колонна расширяется и раскрывается, словно бутон, образуя подобие блюдца, на котором должен восседать… титул выбирайте по вкусу. Господин Боли, властитель Разума, повелитель Жизни, дарующий и отнимающий, катализатор, хозяин. Все это — я, последнее звено в цепочке, восходящей к Белому и, вероятно, к стародавним временам, к создателям, к неизвестным, что изготовили эту машину на заре далеких веков.