Полиция памяти - Ёко Огава (1994)

— Ну, вот и не беспокойся. На меня ничто не указывает. Скорее всего, они допрашивают его по делу, со мной не связанному. Они регулярно собирают с народа самую разную информацию. Даже когда нет ни единой улики, собирают всех, кто рядом живет, допрашивают — ну, давай, расскажи, что знаешь. Может, сосед украдкой выращивает розы в теплице? Или чья-то семья каждый месяц закупает явно больше хлеба, чем могут съесть ее члены? Или за какой-нибудь занавеской мелькала подозрительная тень? В общем, все слухи и домыслы… Поэтому давай пока затаимся и переждем. Лучше плана сейчас не придумать.

— Да… Наверное, вы правы. — Я глубоко вздохнула. — Я просто молюсь, чтоб над ним не вытворяли ничего ужасного.

— Ужасного?

— Ну да. Не пытали его, например. На что они там способны, никто не знает… А уж под пытками даже наш старик может не выдержать и рассказать им про убежище!

— Не стоит себя так накручивать, — сказал R, пожимая мое плечо. Красное пламя электрокамина освещало наши лица снизу. Вентилятор в стене продолжал вертеться, натужно постанывая, точно мелкий зверек.

— Конечно, если ты хочешь, чтобы я отсюда ушел, я уйду, — спокойно добавил он.

— Да что вы! — воскликнула я. — И в мыслях этого нет! Я боюсь не того, что меня арестуют. А того, что вас больше не будет рядом… И поэтому так дрожу.

Я покачала головой, мои волосы упали ему на свитер. А он все обнимал меня за плечо, и не было никакого способа измерить течение времени там, куда солнце не заглядывает никогда. Казалось, мы просто провалились в самый центр временной воронки, откуда возврата нет.

Сколько мы так просидели? Тепло его тела наконец-то согрело меня. Проклятая дрожь унялась. Мягко выскользнув из-под его руки, я встала.

— Простите, что сорвалась, — сказала я.

— Да что ты, я все понимаю… Старик очень дорог нам обоим, — ответил он, опуская взгляд.

— Дальше остается только молиться.

— Помолюсь и я с тобой…

Поднявшись по стремянке, я отодвинула тяжелый засов. Откинула крышку люка. И, в последний раз оглянувшись, увидела, что R так и сидит на кровати, уставившись на огонек электрокамина.

* * *

На следующий день я решила сама, не советуясь с R, наведаться в головную контору Тайной полиции. Сообщи я ему заранее, он, конечно же, стал бы меня отговаривать. Оно и понятно: визит сюда — выходка дерзкая и опасная; чем это может закончиться, даже подумать страшно. Но и сидеть сложа руки я уже не могла. Даже если не увижу старика, может, разузнаю о нем что-нибудь или весточку передам. И уже этим помогу хоть немного.

Снег, валивший всю ночь, к утру перестал, из-за туч выглянуло слабое солнце. Свежие сугробы оказались настолько мягкими, что ноги проваливались по щиколотку. Ботинок-снегоходов, как на полицейских, у обычных жителей не было, и прохожие перебирались по тротуарам с трудом — в обнимку с поклажей, опасливо пригибаясь и торопливо семеня. Такой походкой они напоминали стадо состарившихся травоядных, которые уже не понимают, куда бредут, утопая в собственных мыслях.

В мои ботинки набился снег, ноги промокли почти сразу. В руках я несла сумку с пакетом, в который сложила плед для поясницы, пачку термопластырей, мятные таблетки от кашля и пять булочек, что испекла с утра.

Головная контора располагалась на трамвайной улице, в здании бывшего театра. К ее главному входу вели широченные каменные ступени с резными колоннами по бокам. Ветра не было; флаг Тайной полиции на крыше бессильно обвил флагшток и едва трепыхался.