Ничего интересного - Кевин Уилсон (2019)

Мы просто ждали их возвращения. Я понятия не имела, сколько времени нужно, чтобы доехать из Колумбии во Франклин, поэтому мы попытались провести день как обычно, но что бы я ни предлагала — математические примеры, пластилин, бумажные маски животных — видела, что дети время от времени отвлекаются, глядя в никуда. Их кожа пошла пятнами, стала теплой, но огонь так и не выходил на поверхность, как будто они припасали его до того момента, когда он действительно понадобится. А может, они уже прогорели накануне. Мне следовало вести записи, проводить научные исследования, носить защитные очки. Мне столько всего следовало делать, было столько всего, чем я могла заняться, но логическая картинка происходящего у меня не выстраивалась хоть ты тресни. Я только кормила их, заставляла мыть руки, слушала всю ерунду, которую они хотели мне рассказать. Я заботилась о них, понимаете?

Мы вышли на баскетбольную площадку, когда только начали сгущаться сумерки, закат освещал все идеально, красным и золотым. Бесси пыталась забивать по пять бросков подряд, и когда у нее получилось, перешла на шесть, потом на семь. Она славно бросала, чуть резковато, но с этим можно было работать. Всякий раз, когда ей приходилось бежать за мячом после промаха, она вела его между ног, такими странными шагами, высоко поднимая голову, как генерал на поле битвы. С ее прической и решительным хмурым взглядом она была похожа на панк-рокера, на баскетбольный апокалипсис. Роланд был на другой стороне площадки, тренировал броски из-под плеча и в общем-то довольно часто попадал, как Рик Барри, хотя мальчик, казалось, не придавал этому значения и не прикладывал особых усилий, что, конечно, тоже очень меня радовало.

Я позвала их сыграть в балду, мы втроем выстроились в линию. Не успели и глазом моргнуть, Роланд выбыл, Бесси была уже на Б-А-Л, а я оставалась непоколебима. Я знала, что дети, как и взрослые, всегда хотят побеждать, но решила, что будет педагогично показать им, как трудно действительно что-то уметь, каково это — уметь радоваться маленьким успехам. Дети, кажется, не возражали, с удовольствием смотрели, как я готовилась к сложным броскам и с легкостью забивала мяч в корзину.

— Сколько еще будет лето? — спросила меня Бесси.

— Еще довольно долго, — ответила я.

— Что ты будешь делать, когда оно закончится?

— Я об этом не думала. — Я действительно не думала. — У меня не было времени. Все мои мысли сейчас только о вас.

— А куда ты поедешь? — спросила она, не давая себя отвлечь. — Останешься здесь?

— Нет, — призналась я. — Наверное, вернусь домой.

Я вспомнила о своей матери, о комнате на чердаке, и мне захотелось плакать. Но теперь у меня были деньги, хотя я не интересовалась своим счетом в банке с тех пор, как начала работать на Мэдисон. Я смогу переехать. Найти нормальную квартиру, где будут окна, где живут нормальные люди.

— Будешь присматривать за какими-нибудь другими детьми? — спросил Роланд.

— Скорее всего, нет. Что мне с ними делать после вас? Они же будут дико скучные.

— Они будут отстойные, сто пудов, — подхватила Бесси.

Роланд кивнул; действительно, у других детей вообще нет шансов.

— Да, — продолжила я. — Может, поступлю в университет. Это было бы разумным решением.

Я почти полтора года проучилась в местном колледже, в вечерней школе, начинала и бросала, говорила себе, что соберусь и начну новую жизнь, но это так ни к чему и не привело. Я взмолилась, чтобы дети не спрашивали, на какой факультет я хочу поступать, потому что это представлялось мне многоуровневой загадкой, с которой еще предстояло разобраться.

— Может, ты с кем-нибудь познакомишься, — предположил Роланд. — И выйдешь замуж. Заведешь детей.

— Сомневаюсь, — сказала я.

— Может же такое случиться, — настаивал он. — Никогда не знаешь.

— Это правда, — согласилась я.