Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

Вновь оказавшись в коридоре, Лукас значительно ускорил шаг. Фиона уже наверняка возвращается. Он оказался на пересечении пяти коридоров и на мгновение задумался. Не было ни одной логичной причины предпочесть один из них остальным, так что он положился на волю случая и наугад вошел во второй справа, припоминая, что в нем должен быть еще один бар.

И он его правда нашел. Бар был слабо освещен и почти пуст. В интимных боксах для двоих шепталось несколько парочек. «Будь я Фионой, привел бы его сюда», – подумал Лукас. Он принял светское выражение лица и неторопливо отправился по проходу в заднюю часть.

Боковым зрением он увидел отодвинутый стул и кофе, на который никто не претендовал. Затем худые, но крепкие смуглые пальцы, держащие ножку креманки. В стеклянной креманке не было ничего, кроме клубники, – насколько можно было судить издалека в тусклом свете и дыме, просто клубника без мороженого, без сливок и, вероятно, даже без алкоголя. Обладатель пальцев и креманки сидел к Лукасу боком, наполовину скрытый стеной, наполовину скатертью. Лукас видел лишь его плечо и руки, теряющиеся в широком рукаве нейтрально-серого мешковатого комбинезона, какие для удобства носили многие на этой базе. Мышечная масса отвечала описанию, но не это было решающей отличительной чертой. Лицо, единственное, что могло бы ему что-то сказать, тонуло в тени.

Лукас намеренно отвел глаза, поскольку так он мог подойти прямо к нему, скрытый за показным равнодушием. Осторожность была на месте: неизвестно, фомальхиванин ли это вообще, а если да, то также неизвестно, что случится, когда они встретятся. Можно было ожидать, что от телепата будет исходить ледяное превосходство человека, владеющего силой, – а может, и холодная, коварная жестокость, – в конце концов, он убийца нескольких человек. Лукас должен быть готов сопротивляться проницательному изучению, а также учитывать, что фомальхиванин тут же попробует внушить ему свою волю, как сделал с Рут, и Лукасу придется упереться каблуками в пол, сжать зубы и не дать себя раздавить. Обо всем этом он думал. Ко всему этому старался подготовиться. Лишь будучи в шаге от стола, он снова попробовал увидеть лицо чужака.

Мужчина смотрел на него. Это не было случайной встречей рассеянных взглядов, от скуки бесцельно блуждающих по лицам посетителей в кофейне. Это был пристальный, весьма четко направленный взгляд, ярко поблескивающий из-под вуали гладко расчесанных золотисто-желтых волос.

«Господи, а я-то боялся, что не узнаю его, – не веря своим глазам, подумал Лукас. – Что не найду его. Что могу с ним разминуться!»

Он не отвел взгляда. Пошевелил рукой за спиной, наткнулся на стену ближайшего бокса и крепко о нее оперся. Это была чисто инстинктивная реакция, привычка с Ӧссе – многолетний опыт гласил, что трёигрӱ легче перенести, когда за головой стена. Конечно, он знал, что перед ним не ӧссеанин, но предполагал, что телепатия в некотором смысле похожа на трёигрӱ. Глаза чужака были невыразительно зелено-карими, совсем не как темные глаза Ранганатана, совсем не как насыщенно-карие глаза Пинки и уж точно не как проницательные янтарно-золотые глаза ӧссеан. Лукас смотрел в них прямо, спокойно, с настойчивой решимостью. Но не находил сопротивления. Их выражение было невероятно мягким.

Вдруг они наполнились искорками смеха.

– Вот это взгляд, – произнес фомальхиванин. – Думаю, я тебя разочаровал, Лукас Хильдебрандт. Я совсем не такой суровый, как тебе бы хотелось.

Лукас вздрогнул. Медленно пришел в себя. С чувством нереальности происходящего сделал оставшийся шаг к столу пришельца и без единого слова упал на свободный стул, перед которым медленно остывала Фионина едва тронутая чашка алжирского кофе.

– Ты знаешь обо мне?