Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

Пинки подняла руку. Совсем легко провела ладонью по его руке. Широкий рукав серебристой герданской рубашки казался ей неестественно гладким, скользким как змеиная кожа. Инопланетный шелк переливался жемчужными, радужными отблесками – такая рубашка стоит прилично. Даже в таком вялом состоянии опьянения она понимала, что Лукас ее за руку не возьмет, потому она обхватила пальцами его запястье. На нем был нетлог, что было привычно еще со времен древних наручных часов; его нетлог был гладким, из белого металла, без каких-либо украшений, но также и без всевозможных кнопок и достижений техники, которыми обычно увлекаются мужчины. Но ее рука была увлечена рубашкой. Она зацепила ногтем невидимую микроновую застежку. «В конце концов, почему бы и нет?» – рассудила Пинки и легким движением расстегнула манжету. Прочная тяжелая ткань тут же скользнула к самому локтю и легла на стол плавными складками. Пинки хотела погладить Лукаса по предплечью, но ее пальцы беспомощно застыли.

Его руку покрывали царапины и ссадины, многослойно перекрещиваясь. На некоторых были струпы, но не застарелые, потому что кожа вокруг покраснела и опухла. Это наверняка случилось сегодня. Тут и там просвечивали кровоподтеки: синеватые полумесяцы и полукруги, складывающиеся в пугающий беспорядочный узор. Пинки поняла далеко не сразу.

Следы ногтей и зубов. Человеческих. Его?!.

Она, не веря своим глазам, коснулась их кончиками пальцев, будто надеясь, что этот мираж исчезнет.

Лукас дернулся. Резко поднял голову, отстранил руку Пинки и натянул рукав. Быстрым движением застегнул манжету, но после этого его энергия будто вновь иссякла. Его руки снова устало опустились на стол и зашевелились в поисках чайника. Теперь они снова двигались по инерции. Пинки наблюдала, как Лукас молча и медленно подливает себе чай.

– Ох уж эти концы, – забормотал он. – И вместо всего прекрасного, что могло случиться, в твоей памяти останется именно это! Вот уж действительно последняя точка. Лучше бы мы и правда перевернули стол.

– Лукас, что это?

Он наконец посмотрел на нее.

– Выспрашивать меня, когда я под гӧмершаӱлом – это удар под дых, тебе не кажется? – сказал он.

– Потому что ты бы сказал мне правду?

– Конечно, – согласился он без улыбки. – Потому что я бы сказал тебе правду. А ты точно не хочешь ее слышать. Так же, как ты точно не хотела идти сюда и не хотела этого чая. И так же, как ты точно не хотела бы, чтобы я с тобой просто так переспал. Но… к сожалению, я не в состоянии постоянно спасать тебя от последствий твоего любопытства.

Пинки прижала руку к губам, но он едва ли обратил внимание. В его глазах снова раскрывалась бездонная пропасть. Лукас запустил руки в волосы и посмотрел на нее взглядом совершенного отчаяния, которое составляло резкий контраст его бесцветному тону.

– Послушай, – продолжал он. – Собирайся, возьми такси и просто поезжай домой. Повторим когда-нибудь в следующий раз. Вместо квриллы возьмем бифштекс. Я еще успею тебя куда-нибудь сводить. Давай остановимся на том, что это был по-своему интересный опыт и что я был прав с тем винным рестораном.

Он замялся:

– Пинки, прошу, давай это сделаешь ты.

Его голос застревал в горле, и Пинки поняла, что он борется за самообладание буквально из последних сил.

А если я этого не сделаю?

«Лукас скажет вам правду», – зазвучал в воспоминаниях голос его отца. Подсунул ли Джайлз Хильдебрандт специально ей этот чай, потому что учитывал, что она запомнит этот вкус, потянет Лукаса за ним к ӧссеанам, далее вынудит его этот чай выпить, а потом в нужный момент его расспросит? Прекрасная теория заговора. Прямо-таки притянутая за уши.

«Я должна подчиниться Лукасу. Должна».

– Расскажи мне, Лукас, – сказала она вместо этого.

Он покачал головой.

– Главное, никакого сострадания к врагу, когда он на лопатках! – забормотал он. – Какая уж пощада, какое благородство!