Герой - Роберт Сальваторе (2016)

— Он действительно исцелился? — спросил монах, оглянувшись в сторону поля.

— Он не отверг меня, когда я проникла в его сознание, чтобы поведать ему истину, — объяснила Ивоннель. — Он был сломлен; наступил момент кризиса, ему показалось, что терять больше нечего.

— Как ты и предсказывала.

Жрица кивнула.

— До этого момента Дзирта нельзя было вылечить потому, что он не мог доверять целителю. Но на сей раз у него просто не осталось выбора.

— В таком случае давай пойдем и проверим, — предложил Кейн, и они с Ивоннель покинули рощу и вышли в поле.

Дзирт все еще сидел на земле, Энтрери стоял рядом. Дроу поднял взгляд на приближавшихся Кейна и Ивоннель, и глаза его сделались круглыми от изумления, когда он увидел дочь Громфа.

— Рада видеть тебя снова, Дзирт До’Урден, — заговорила девушка.

Дзирт бросил быстрый взгляд на мечи, которые лежали рядом на траве.

— Да, тебе гораздо проще будет убить меня, нежели Кэтти–бри или Артемиса Энтрери. — Этими словами Ивоннель приковала к себе взгляд лиловых глаз, а затем объявила: — Теперь ты знаешь истину. Ты исцелился.

— И что дальше? — спросил Дзирт.

— А дальше ты свободен, — пожала плечами Ивоннель. — Мы доставим тебя обратно в Лускан к Кэтти-бри. У нее все в порядке, и они успешно продвигаются к своей цели. Магическая башня — прекрасное творение. Но я боюсь, что Кэтти–бри это уже безразлично.

Дзирт в удивлении склонил голову набок.

— Из–за тебя, конечно же, — вставил Энтрери. — Сердце ее разбито, но вскоре мы излечим и ее.

— Правда? — спросил Дзирт, глядя в упор на Ивоннель. — Это твоя последняя или, может быть, предпоследняя игра с моим… будущим?

— Я надеюсь, это не последнее мое приключение с твоим участием, — заметила Ивоннель, и при этих словах Энтрери с Дзиртом вытаращили глаза, а девушка лишь рассмеялась в ответ. — Но что касается хитростей и уловок — да, это была последняя игра. Я дарю тебе твои истинные, разумные мысли, доверие к другим и возможность выбрать собственный путь.

— Но почему?

— Потому что ты заслужил все это, и я была бы жалким, низшим существом, если бы твоя стойкость и сила твоей любви вызвали у меня зависть. Вместо, скажем, некоего озарения. А я вовсе не жалкое и не низшее существо.

— Я свободен?

— Разумеется.

— И ничем больше не обязан тебе?

— Мне — нет. — Она взглянула на Кейна. — А что касается монастыря…

— Нет, ты ничем нам не обязан, — начал Кейн, но потом усмехнулся — видимо, передумал. — Я все же хочу кое о чем попросить тебя.

* * *

Дзирт наблюдал за огарком свечи; свеча была новая, и на то, чтобы она догорела, понадобилось несколько часов.

Почти три часа он пребывал в этой позе, с совершенно прямой спиной, дыша медленно и ровно, и в мыслях его царила блаженная пустота. Ему никогда прежде не удавалось так долго медитировать — он не мог выдержать даже того времени, в течение которого прогорала одна десятая свечи.

А теперь она полностью оплавилась, и Дзирт почувствовал, что может сидеть так еще долго, и подумал, что ему предстоит именно это, когда в комнату вошел магистр Кейн. Но монах жестом велел дроу подняться, и на лице его появилось выражение одобрения и даже радости.

— Тебе нет нужды сидеть так и дальше, — произнес Кейн.

— Почему? Почему я должен прекратить медитацию?

— В нашем ордене не найдется и шести человек, которые в состоянии дождаться догорания свечи, — пояснил Кейн. — Чтобы дойти до этой ступени, быть способным пребывать в неудобном положении так долго, нужно обрести истинный внутренний мир. — Монах кивнул. — Я могу подтвердить слова Ивоннель. Ты действительно исцелился от своей болезни, Дзирт До’Урден.

— Да, так и есть. И мне не терпится вернуться домой. — Дроу усмехнулся. — В то же время меня очень интересуют это место и ваше учение.

— У тебя впереди еще много лет жизни. Когда будешь двигаться вперед, не закрывай за собой двери.