Иезуит - Татьяна Герман (2021)

Так я и сделал. Отдалившись от пещеры, я принялся искать дорогу к руслу реки. С полчаса я шел по горной дороге, стараясь найти что-то знакомое в очертаниях скал и камней. Между тем погода вдруг испортилась, небо заволокло тучами, поднялся сильный ветер. Минут через пятнадцать я стал бояться, что меня просто сдует вниз, и решил переждать, укрывшись за большим валуном.

Я сел, перетряхнул суму и достал Плат. Но едва развернул, как сильнейший порыв ветра чуть не вырвал его из моей руки. Вцепившись в ткань, я боролся со стихией, и в этот момент случилось то, чего мне не доводилось переживать ни до, ни после того рокового дня.

Ветер резко усилился. Меня вдруг охватило странное беспокойство, оно все нарастало и очень быстро перешло в безотчетный ужас. Никакой видимой опасности не было, и, тем не менее, я чувствовал такой страх, словно вокруг меня столпились десятки привидений. Господь наказывал меня за нападение на Анку и за то, что я прикоснулся к священной реликвии.

Лоб мой покрылся испариной, сердце трепетало, как пичужка в кулаке, а в голове билась одна мысль — спасаться! Вскочив, я бросился бежать. Невозможно описать это состояние, когда совершенно ничего не соображаешь, а нечеловеческий, мистический ужас гонит и гонит тебя вперед. Человек, не испытавший такого, никогда не поймет, какая это была жуть.

Очередной сильнейший порыв ветра вырвал из моей руки Плат и понес его над горами, но мне уже было все равно. В панике метался я, как загнанный зверь, падая, скатываясь вниз и увлекая за собой сотни маленьких и больших камней. Без малейшего сожаления я скинул суму с золотом, которая мешала мне. Никакие блага не волновали меня в тот момент, всем существом управляло лишь одно желание — бежать.

Не знаю, сколько прошло времени. Наконец я почувствовал, что страх потихоньку отступает. Израненный и уставший до предела, я забился в какую-то щель и там пролежал до утра. Ветер стих, на землю опустилась ночная прохлада, а я лежал, боясь пошевелиться и не зная, какие раны получил во время этого дикого припадка.

Майкл Голд замолчал, пытаясь выровнять дыхание. Казалось, он вновь переживал ужас, охвативший его в горах Южной Америки.

— И Плат пропал? — горестно воскликнул викарий.

— Увы, Джон, да. Странное помешательство лишило меня этой ценнейшей реликвии!

— Как жаль! А что же, по-вашему, это было?

— Я ломал над этим голову триста лет, объясняя все местью высших сил. И лишь три года назад прочитал в «Санди Таймс» заметку, которая, как мне кажется, объясняет панический припадок, случившийся тогда со мной. В статье говорилось о том, что некий Джон Болдерстон, режиссер лондонского театра «Лайрик», готовил к постановке пьесу, где по ходу действия герои переносились в прошлое. Ему хотелось придумать что-то эффектное, чтобы зрители в этот момент ощутили психологическое напряжение. И мистер Болдерстон обратился за помощью к своему другу, физику Роберту Вуду. Тот изготовил трубу, типа органной, но длиннее и толще, которая могла издавать столь низкие звуки, что они находились на пределе слышимости, а, может быть, и еще ниже. Предполагалось, что труба как раз и произведет нужное впечатление. Но когда во время спектакля ее привели в действие, зрители повскакивали со своих мест и в панике разбежались. Позже, когда их расспрашивали журналисты, все как один заявили, что чувствовали беспричинный ужас и желали лишь одного — убежать. Согласитесь, это очень похоже на мои ощущения. Так что, вполне вероятно, в тот день поднявшийся ветер создал в горах колебания воздуха, неразличимые человеческим ухом, но оказывающие столь жуткое влияние на разум.

— Нет, Майкл, — не удержался священник. — Это не звуковые колебания, а сам Господь вырвал Плат из рук того, кто недостоин был им обладать.

Доктор горестно усмехнулся.

— Что ж, думайте, как вам угодно.

— Простите меня, — смутился викарий. — Продолжайте, пожалуйста.