Иезуит - Татьяна Герман (2021)

— Вперед! — крикнул Иштван и двинулся на них. — Ни один не должен уйти!

— Вперед! — подхватил Анка.

С традиционным боевым кличем индейцы набросились на врага. Испанцы храбро оборонялись, но силы были неравны. Воины Сампа Анки сразу же смяли их, и европейцы бросились врассыпную. Отстреливаясь, они ломились через заросли папоротников и коки, опутанные лианами, а дикари догоняли их по одному и добивали.

Через четверть часа все было кончено. Сампа Анка приказал собрать тела и закопать их: за время своего пребывания в племени Иштван сумел многим внушить отвращение к людоедству, которое вовсе не было, как поначалу он думал, исконной традицией инков.

Работая копьями, как лопатами, индейцы на удивление быстро похоронили трупы.

— Все готово, Сампа Анка, — доложил один из них.

— Сколько всего?

Индеец на пальцах показал — тридцать четыре и добавил:

— Один ушел. Мы пытались его преследовать, но он словно растворился в воздухе.

— Плохо. Что ж, будем надеяться, он не дойдет до своих.

Инки возвращались с богатой добычей. Подходя к воротам, Сампа Анка со смехом спросил Иштвана:

— Кстати, Амаута, а почему ты отдавал приказы на языке белых?

Иштван долго раздумывал, правильно ли поступил, когда помог туземцам победить белых. Возможно, стоило наплевать на рудники, пробраться к испанцам, предупредить об индейском поселении?

Его мнение постоянно менялось: то он считал, что принял верное решение, то корил себя за глупость и поспешность. Да, он сохранил возможность получить рудники, но потерял шанс на свободу, возможно, единственный. Когда еще представится случай?

"Дурак, дурак! — ругал себя священник. — Зачем мне золото в этой дыре? Я столько лет стремился вернуться к европейцам, а упустил такую возможность из-за глупой жадности!"

Он понимал, что ничего уже не изменить. Отчаяние душило его, и Иштван был готов на все, лишь бы вырваться из селенья-ловушки.

* * *

После сражения с испанцами Иштван стал замечать, что Апу Ума часто пребывает в задумчивости.

— Что тебя тревожит, Великий Вождь? — решился спросить он однажды.

— Рано или поздно белые доберутся до нас, — вздохнул Апу Ума.

— Может, стоит уйти подальше в сельву?

— Нет, Амаута. Это очень трудно. Пока мой дед добрался от Анд и построил здесь город, он потерял больше половины своих людей.

— Что ж, значит, остается только молиться.

— Да, ты прав. Но мне бы не хотелось, чтоб то немногое, что мы смогли сохранить, досталось белым.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Иштван.

Апу Ума вздохнул и махнул рукой.

— Пошли.

Он кликнул Сампа Анку, и втроем они направились в один из деревянных складов. Иштван бывал здесь десятки раз, но никогда не видел чего-либо ценного. Корзины с маисом, мешки с маниоком и картошкой, сосуды с напитками. Вряд ли такие мелочи могли занимать вождя.

Между тем Апу Ума собственноручно запер дверь изнутри, а Анка прошел в дальний угол и принялся освобождать его от корзин и прочей утвари. Вскоре Иштван увидел лежащий на полу большой плоский камень. Вождь с сыном отодвинули его в сторону, и взору открылся вырытый в земле лаз.

— Подземный ход? — удивился Иштван.

— Нет, — покачал головой Сампа Анка, — просто хранилище.

Он взял в руки факел, и все трое осторожно спустились вниз. Там, под полом склада, оказалась небольшая комнатка, заваленная соломой. Апу Ума раскидал ее в стороны, и Иштван увидел необычную статуэтку с головой в виде куба. Она достигала четверти эстадо в высоту и была сделана из чистого золота. Это было то же самое изображение, что украшало куриканчу.

— Это Виракоча. В Куско он стоял в храме, а теперь приходится прятать его здесь.

В голосе вождя слышалась горечь.

«Ничего себе! Фунтов сорок, если не больше».

Апу Ума снова наклонился, и на этот раз из-под соломы показался золотой ларец.