Иезуит - Татьяна Герман (2021)

Тут же с хохотом подскочили какие-то люди в масках, налили вина и не отставали, пока оба они не выпили по солидной кружке. Разморенная Лукреция положила головку на грудь возлюбленного, он обнял ее и прошептал:

— Отдохни, скоро начнутся танцы.

Вечерело. Шествие закончилось, и толпы людей разбрелись по улицам. Повсюду зажигались свечи и факелы, музыка становилась все громче. И вот наконец перед таверной пустилась в пляс первая пара, стуча ботами по мощеной улице, за ней — еще и еще. Зрители аплодировали, кричали, пили, горланили песни. Все это происходило одновременно, стоял жуткий гвалт, который, тем не менее, не мешал танцующим.

Глаза у Лукреции разгорелись, она дернула возлюбленного за руку:

— Пойдем.

Стефанио вскочил, и они, найдя свободное местечко, закружились вместе со всеми в безумной пляске, приседая, вертясь и выписывая немыслимые пируэты. Время от времени к ним подскакивали маски, подносили вина, обнимали то Лукрецию, то Стефанио, но влюбленные и не думали их прогонять: это был карнавал, а на карнавале можно все.

Стефанио поднял девушку перед собой, и ее вздымающаяся грудь оказалась прямо напротив его лица. Почувствовав, что уже не может сдерживать непреодолимого желания, он осторожно поставил ее на мостовую, и, приподняв маску, впился губами в губы возлюбленной. Вокруг бушевало безумие карнавала, все прыгали, плясали, кричали, а они стояли неподвижно, слившись в блаженном поцелуе.

— Лукреция… — хрипло прошептал Стефанио.

— Да!

Через пять минут они уже были на Соляной дороге. Едва войдя в комнату, Стефанио, словно, коршун, набросился на девушку, а она вздрагивала и постанывала от каждого прикосновения его губ.

Всю ночь под грохот фейерверков, под веселые крики и смех занимались они любовью. Лишь под утро, уставшие и бесконечно счастливые, заснули, крепко прижавшись друг к другу.

В жизни Стефанио наступило прекрасное время. Каждую свободную минуту он стремился провести с возлюбленной, к которой привязывался все сильнее.

Они стали меньше гулять, и почти все время проводили в своих комнатах на Соляной дороге. У них даже образовалось что-то похожее на семью.

Стефанио наслаждался настоящим и старался не думать о будущем. Он знал, что, будучи священником, не сможет предложить Лукреции брак. Но она все чаще намекала на это.

— Надо бы нам подумать о будущем.

— О чем ты, дорогая? — Стефанио упорно делал вид, что не понимает ее намеков.

— Ну, не можем же мы вечно встречаться в этих комнатах.

— О, у нас еще столько впереди.

На самом деле Стефанио просто не знал, что отвечать.

Наконец Лукреция поняла, что он не собирается жениться. Выход один — перестать с ним встречаться. Увы, эта гордая, независимая девушка была без памяти влюблена. Всякий раз, отправляясь на свидание, она клялась себе, что это в последний раз, и все же встречалась со Стефанио снова и снова. Если его не было рядом, она не могла ни о чем думать, не могла даже дышать свободно, чувствовала себя больной и разбитой. Это была не просто страсть, это была одержимость. Та самая, которая в конце концов делает человека несчастным.

* * *

После занятий Стефанио сидел в своей комнате и ждал Роберто. Вдруг дверь распахнулась, и без стука вбежал Маркантонио Франкотти.

— Филин умирает! — сходу выпалил он.

— Что?!

— Пошли скорее, он в нашем госпитале!

Стефанио отбросил книги и кинулся вслед за Маркантонио.

— Его нашли во дворе, — на ходу объяснял тот. — Никаких ранений, но без чувств. Больше ничего не знаю.

За несколько минут они добежали до госпиталя, который располагался в западном крыле университета. У комнаты, где лежал Бантини, столпились студенты.

— Говорят, скоро кончится.

— Да нет, агония еще не началась.

— Что же с ним случилось?

— Вроде конвульсии…

— Бедняга Филин!