Наречённая. Книга 1 - Властелина Богатова (2020)

— Никогда так не говори… Никогда… — глухо и с натугой шептал он, совершая размашистые удары тазом, вдавливая в облако постели тело Истаны, такое красивое, такое совершенное, недоступное и запретное, нежное и хрупкое, маленькое, — …и я…никогда…не причиню тебе боли… Просто слушайся меня… Истана. Но сейчас уже поздно…

Губы ее только искривились в презрении, но она молчала, снося его в себе. Маар протолкнул руки под ее ягодицы, приподнимая, проникая еще глубже. Истана продолжала смотреть на него, но по скулам уже текли слезы. Она крепко держалась за постель, тянула ткань, вся напрягаясь и, наверное, мечтала умереть. Мужчина, не переставая двигаться, сорвался, его толкнуло изнутри к ней, он припал к ее губам. Такие сладкие, такие нежные губы ассáру, упоительные. Истана дернула подбородком, вырываясь, на лице ее выразилось лишь омерзение. Маар впился в ее губы вновь, с еще большим остервенением, то кусал их беспощадно, то ласкал, слизывая кровь ее и свою, проталкивая в теплый рот язык, одновременно врываясь в ее тело ураганом. Такая горячая, такая пленительная Истана.

Он сошел с ума, он рехнулся, он стал безумцем, взяв так опрометчиво ассáру. Но он не мог остановиться, уже нет. Он толкался в нее все быстрее, поднимаясь вверх к пику блаженства, держа ее в плену, целуя ее всю: губы, шею, острые ключицы, слизывал с розовых тугих сосков ее аромат, покусывая твердые горошины. Горячая волна блаженства то подкатывала, то отступала, движения его стали еще резче, еще безумнее. Истана выдыхала со стоном от его напора, ей хотелось, чтобы это все скорее закончилось. И Маара подбросило в пространство, он резким толчком проник на всю длину, выплеснул семя в горячее влажное лоно, так туго сжимающее его пульсирующий член. Ощутил, как по мышцам разлилась магма истомы, отяжеляя и сотрясая его тело. От экстаза и блаженства Маар закрыл глаза, их заволокло чернотой, остановился, дыша рвано. Такой бешеной яркой разрядки он еще не испытывал никогда и не с кем. Еще никто и никогда не доводил его до такой грани. Но ни одна не испытывала к нему такого отвращения и ненависти, а он никогда не жаждал до вывернутой наизнанку души, до иссушающего, выпивающего до капли вожделения.

Истана дрожала в его руках, когда он горячо и бурно излился в нее. Но даже тогда гордая ассáру смотрела ему прямо в глаза, без единого намека на страх. В ней не осталось места для него, только ненависть, такая жгучая, что он не будь исгаром, сгорел бы дотла.

Маар дышал тяжело, надрывно, он не покидал ее тело, находясь в ней, он сдерживался, чтобы не простонать ее имя ей в губы, захватить их, ворваться членом в лоно и раствориться в ней, упасть камнем на самое дно, разбившись на осколки. Он хрипел, захлебываясь в бурлящем через края экстазе, дробящем его тело молотом, стирающем душу в прах.

Он должен убить ее прямо сейчас. Эту лживую суку, которая связала его своими чарами, накинула путы. Должен был убить, едва посмотрел ей в глаза, там, на снежной вершине, когда нашел ее, умирающую от яда. Он не должен пускать ее в душу, не должен смотреть ей в глаза. Маар закрыл ладонью ее пронзительно голубые, дышащие стылым презрением очи. Истана не шевелилась. Убить, испепелить, сжечь — огонь рвался из него, но Маар держал его на поводу, не позволяя выйти. Слабая ассáру не могла даже пошевелиться она знала, что он собирался сделать, и не шевелилась. Почему она не кричит, не вырывается? Тогда ему бы было легче ее карать. Проклятая дрянь лежала, распластавшись под ним бабочкой, так отчаянно принимая свою участь, ненавидя его всей душой, всем естеством и даже больше. Жилы под кожей исгара вздулись от напряжения. Он не пощадит, она не заслуживает этого. Почему он не отдал ее своим воинам? Они бы отымели ее во все дырки, и эта сука быстро бы потеряла ценность для него. Маар сцепил зубы, зажимая ладонью ее глаза, смотря на эти налившиеся кровью губы, с которых срывалось горячее рваное дыхание, на эту вздымающуюся в судорожном вдохе красивую грудь. Он убьет эту дрянь.