Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— Немного отдохнем, а завтра до стана пойдем, — пробормотал еле разборчиво.

— Там парни мои меня ждут. Далеко уплывем. Запрячу тебя, как ларь с золотом. Никто не отыщет. Только я знать буду. Только моя будешь, Гроза…

— Буду.

Рарог уснул совсем. Гроза погладила его плечо: отчего-то спать совсем не хотелось. Да она и не боролась с рекой, как он, не мерзла в воде ее, пусть уже и нагретой после Купалы, да все равно прохладной, если долго в ней сидеть. И потому ее переполняла жажда делать хоть что-то. Она осторожно выползла из-под руки Рарога и на цыпочках добежала до своей одежды. Пощупала исподку — сухая совсем. А вот мужская рубаха и порты были еще ощутимо влажными. Ладно в сенцах уже жарко и воздух сухой: еще немного, и совсем высохнут. Любимый как раз успеет отдохнуть.

Гроза оделась и вышла наружу. Огляделась: тихо кругом, никого, только в самой гущине леса посвистывали еще иволги. И шептала река, покачивая тростник и рогоз

— и голос ее был таким естественным здесь, на самом краю берега, где только баня одна и стоит. И в душе Грозы — тоже, так, что она уж почти и не слышала его. Она прошла чуть дальше от сруба, раздвигая руками траву, что так и норовила оставить на подоле обрывки стебельков, присела на полянке, собирая в ладонь крупную землянику: есть хотелось уже невыносимо. После всей беготни и тревог, после жаркой близости с Рарогом. Ягоды, конечно, невелика еда, да хоть что-то. А там потихоньку доберется вновь до Лилки — снеди какой посолиднее выпросить, заплатив столько, сколько потребуется.

Скоро земляника перестала помещаться в руках, и Гроза нанизала ее на тонкие травинки — получились словно бусы нарядные. Говорят, есть в дальних землях такие камни, что цветом будто ягоды или капли крови блестящие. И такие же драгоценные. Она понесла добычу обратно в баню, что еще хранила не утихающий жар печи и легкий парной дух. Вошла, напевая тихо — и едва в грудь Рарога не ткнулась. Он отпустил гашник только, видно, надетых портов и сгреб Грозу руками, словно сноп колосняный.

— Напугала, Лисица. Искать тебя уже хотел, — проворчал притворно строго. — Куда ходила?

— Вот, — она сунула ему под нос травинки с ягодами, упираясь подбородком в его грудь, обнимая другой рукой за пояс.

Находник рассмеялся негромко. Обхватил губами травинку и, сминая, собрал сразу несколько ягод. Замычал протяжно, словно ничего вкуснее в жизни не ел. Гроза объяла его за шею, потянула к себе и, прильнув к его рту своим, успела поймать земляничный аромат и легкую сладость.

Так и забылись они надолго, не находя воли отпустить друг друга из объятий, разомкнуть губы. А дыхание сбитое все ж заставило прерваться. Кровь пьяно, безумно неслась по телу — и чувство дивной свободы кружило голову.

Сил да и желания идти до бортничихи еще не было. После долгой прогулки по лесу еще заметно подрагивали уставшие за день ноги. Потому Гроза вновь уселась на лавку в сенцах, а Рарог, едва умещаясь, лег и опустил голову ей на колени. Разметались его русые волосы по светлому льну рубахи, и глаза темные, словно ореховая скорлупа, поймали отсветы лучин, что стояли в светце у другой стены.

Плыло над головами тепло, пощелкивало что-то в бане, остывая помалу. Пахло распаренным березовым листом, и тонкой лесной свежестью тянуло в дверную щель. Свет лучин трепетал, качая по бревенчатым стенам глубокие тени.

Рарог наматывал на палец кончик слабо заплетенной, едва прихваченной лентой косы Грозы и, свесив другую руку, медленно гладил ее по оголенной лодыжке. А она касалась его скул и шеи. Скользила ладонью по груди и все смотрела в его лицо. Кормила оставшейся земляникой, стараясь не думать о том миге, когда придется им покинуть эти тесные, сближающие их до единого тела сенцы — и идти дальше. Потому как впереди неведомо что. За границей этого места, нагретого банным теплом да их с Рарогом жаром.