Я уезжаю! - Дана Шварц (2018)

– Хорошо? – повторяет она. – Я пришла узнать, как прошел твой день, как тебе программа, ради которой мы пересекли половину земного шара, а ты мне отвечаешь «хорошо»?

– А я не заставляла тебя ехать со мной. И уже не раз давала тебе это понять.

– И все же я здесь и спрашиваю у своей дочери, как прошел ее день.

– Было очень трудно, ясно? Я привыкла рисовать в мультяшном стиле. И многих вещей не умею, а у большинства студентов все отлично получается.

Ей требуется время, чтобы осознать: я только что поведала ей некоторые подробности из своей жизни.

– Может быть, это тот самый звоночек, сообщающий о том, что творчество лучше оставить для хобби.

В груди у меня вспыхивает ярость, которую я так тщательно сдерживала. Вот почему я не хотела с ней ничем делиться.

– Мам, мне не нужны сейчас от тебя советы, – как можно спокойнее произношу я. Если начну кричать, то проиграю этот спор. – Для этого у меня есть подруга. – Я показываю на письмо, которое пишу Лене. – Мне нужны люди, которые действительно уважают то, чем я занимаюсь, и понимают, насколько это тяжело.

Мама открывает рот, и в эту секунду мне неясно, чего ждать: гнева или извинений. Возможно, она и сама не знает. Но тут открывается дверь, и в образовавшуюся щель просовывается голова Эвелин.

– Простите, что прерываю вас, дорогуши. Элис, милочка, мне нужна твоя помощь внизу.

Как раз вовремя. Не удивлюсь, если все это время Эвелин стояла под дверью и подслушивала наш напряженный разговор, выжидая подходящий момент, чтобы увести мою маму, прежде чем мы обе вспыхнем как сигарета и бензоколонка.

Мама кивает и выходит за Эвелин.

Два дня. Еще каких-то два дня, и мама улетит в Чикаго.

Глава 16

ЧУВСТВУЮ СЕБЯ КАК на одной из дедушкиных картин. Мы с мамой и Эвелин сидим возле камина (где, стоит отметить, горит настоящий огонь) и молча читаем, пока дождь барабанит по стеклу. Эвелин настояла на том, чтобы налить нам по бокалу «Бейлиса» («Со льдом! Только так его можно пить!»). И теперь я восседаю в кресле, в левой руке у меня зажата книга, а в правой – алкогольный напиток со вкусом десерта.

Мама жадно поглощает страницы романа «Гордость и предубеждение», найденного в библиотеке Эвелин. Читает его с таким волнением, будто Элизабет Беннет и мистер Дарси флиртуют и ссорятся на самом деле. И мне понятно такое рвение: за исключением стремления, чтобы «ее дочь поскорее вышла замуж», моя мать – истинное воплощение миссис Беннет, которая просто не может не совать свой нос во все мои дела.

– Нашла какого-нибудь близкого по духу персонажа? – интересуюсь я.

– Дорогая, я читаю, – отвечает она и возвращается к книге.

Я вздыхаю. А потом чуть громче, потому что всем, похоже, наплевать, отчего я вообще вздыхаю. А мне скучно, вот в чем дело. Я столько времени провела в студии за рисованием, что, если снова достану скетчбук, руки сами примутся выводить слова: «ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИ, ДАЙ НАМ ОТДОХНУТЬ». Я вздыхаю в третий раз, еще громче, но ни мама, ни Эвелин не реагируют. Тогда я начинаю слегка подпрыгивать в кресле, дергая ногами.

– Аккуратнее с подушками, – говорит Эвелин, не отрывая взгляда от книги.

Я поворачиваюсь к окну и, выбрав одну капельку, веду по ней пальцем, пока она стекает по стеклу. Это похоже на скачки: я принимаюсь болеть за свою каплю, молясь про себя, чтобы та слилась с соседними каплями и, благодаря массе, увеличила скорость. Ну же! Давай! Она уже почти добралась до карниза и…

– Нора. Перестань дергать ногой. – Мамин голос отвлекает меня от движения капли, и я пропускаю миг, когда та приземляется.

– Я чувствую себя отставным корабельным магнатом в своем поместье на берегу моря, ждущим, когда дрессированный бигль принесет мне тапочки.

Но на мою забавную шутку никто не реагирует.