Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс (2019)

— Нет, я пришел по важному, серьезному делу, а занимаюсь ерундой.

— Вам почитать что-нибудь серьезное?

— Нет, я вам буду читать что-нибудь серьезное, — он окончательно справился со смехом, взял свою папку и открыл, перебрал бумаги, вытащил одну и положил на стол, — новые уточнения по религии, постарайтесь запомнить, но на всякий случай, еще и запишите.

4.35.5 Перепланировка в чертогах разума Дока

Она взяла себе листок и карандаш, он стал читать:

— Док спросит о жертвах и ритуалах, что грех, что добродетель, спросит о жизненном пути пророков и о пророчествах, попросит какую-нибудь легенду, постарайтесь вспомнить или придумать, предварительно обязательно покажите мне, подкорректируем. Спросит про ритуал посвящения в веру, не придумывайте ничего сложного, и обязательно укажите, что это бесплатно, и что это может делать только наделенный правом посвящать из ваших рук, а то их разведется как собак нерезаных. Про удачу надо что-нибудь придумать, у вас нет подходящих легенд? Вера мрачно качнула головой и прошептала:

— Мы зря это делаем. Давайте скажем правду.

— Какую? — нервно поднял голову он, — что вы сами ничего не знаете и не умеете, и что боги здесь ни при чем? Пусть сами фантазируют? Они вам нафантазируют. Люди всегда любое чудо воспринимают сначала как неожиданное счастье, потом как норму, а потом как необходимость, от вас начнут нагло требовать удачи и магических сил, как будто вы обязаны выдавать чудеса конвейером, а если у кого- то из благословленных что-то будет не получаться, вы еще и крайней останетесь, на вас повесят всех собак. Так что ваша первая обязанность — обезопасить себя, установив законы, причем такие, чтобы под понятие греха можно было подтянуть любого человека, даже самого праведного, чтобы в случае, если у вас что-то не получится, вы могли сказать, что это его вина и вы ему ничего не должны.

— Как-то это нечестно.

— А здесь не может быть ничего честного, это религия, она не имеет к богам никакого отношения, она всегда была не более, чем инструментом управления умами необразованных, ленивых и надеющихся на чудо, вы сами это прекрасно понимаете, почему вы думаете, что с вашей религией должно быть по-другому?

— Потому что каждый хочет не только казаться лучше, чем он есть, но и быть лучше, — она смотрела на него, он смотрел в лист, поднял на Веру недовольный взгляд, но промолчал. Она продолжила: — Почему бы один раз не попробовать? Не получится — запустим запасной вариант.

— Вы готовы говорить с Доком, прямо сейчас? Зная, что он вам безоговорочно поверит и понесет ваши слова в народ?

— Я попрошу его не болтать.

— Поздно, он уже всему отделу растрепал о своем божественном откровении.

— Это же отдел разведуправления, а не рынок. Мы попросим их тоже не болтать, скажем, что моя сила — секретное оружие, и что пока мы сами не разберемся, ничего в народ пускать не надо.

Он молчал и думал, она пожала плечами:

— А если мы сейчас насочиняем, а потом я что-то узнаю новое и все придется менять? Если мне окажутся нужны жертвы? Или ритуалы? Что мы будем говорить — "мы передумали"? Так нельзя.

— Ладно. Как хотите. Я поговорю с Доком, две минуты, потом приведу его к вам. Вы готовы?

— Да, — она уткнулась в лист, как будто там был план, хотя там ничего не было, министр встал и с бесконечным терпением вздохнул:

— Юбку наденьте.

— А, да, точно, — она вскочила и быстро натянула юбку, пересела на его место. Он забрал свой лист и буркнул:

— Две минуты, готовьтесь.

Она кивнула, он ушел.