Малая - Алёна Воля (2021)

Мысли вначале скакали как блохи, а потом стали тягучими и сладкими, как ириска. Горячая вода разморила немного, вызывая дремоту. Но поговорить надо. Только отшлифует ее сейчас еще разок. Глядишь, меньше кочевряжиться станет. Взял ее руку, поцеловал ладошку, лизнул несколько раз. Очнулась. Взгляд недоуменный. Молча перетянул на себя, чтоб полностью на нем оказалась. Да, Малая, именно. Опять. Судя по всему, приятель снизу решил выйти из-под контроля. Не нравится ему хозяйский образ жизни в последние годы — дорвался, и теперь властвует.

Лонка чуть поморщилась. Ничего, крепатура — дело поправимое. Вадик не зря в горячую воду ее затянул. Теперь мышцы надо размять… и все будет отлично.

— Больно?

— Немного…

— Потерпи… — Погладил по щеке и прежде, чем поцеловать, пообещал: — Сейчас потешу…

…

Сил у Илоны после водных процедур стало еще меньше, чем было до. Разумовский вытер ее, замотал в свой махровый халат и отнес на кровать.

— Кофе сделать? Будешь?

— Да, если можно.

Минут через пятнадцать он принес не только кофе, но и кучу бутербродов. Сел рядом и во время такого вот импровизированного завтрака предложил:

— А теперь давай поговорим. Для начала ты мне объяснишь, что вчера произошло, а потом я расскажу, что и как будет дальше.

Илона чуть не поперхнулась. Вот же въелся! Не собиралась она ему ничего рассказывать. Выложить правду — означает фактически признаться в собственной любви и зависимости, которую теперь скрывала. Он не ценил ее. Годами относился как к бесплатному приложению: есть и хорошо. Ила ведь не по доброй воле, а от безысходности сыграла ва-банк и как ни странно не проиграла… пока. А сможет ли победить? Как же тошно от всего этого ей было!

— Мысли о том, что мне просто понравился Кирилл не возникало?

— Ах, Кирилл… Малая, для тебя он был, есть и будет — Кирилл Геннадиевич. Поняла?

— Тебе то что? Вадим, не знаю, как еще сказать, чтоб ты, наконец, понял. Чего не будет больше — так это игры в одни ворота. Живешь в свое удовольствие — вот и живи дальше. Теперь и я хочу жить для себя. Поэтому и прошу: отойди в сторону. И прекратите с Марком лезть со своими советами: с кем мне общаться, а с кем нет. Мне давно не шестнадцать!

— Так, так, тихо. Стоп. Помолчи пару минут. — Разумовский брякнул подносом о тумбочку, закрыл глаза и закусил кулак, явно сдерживая эмоции, пытаясь сделать глубокие вдохи. Потом повернулся: — По ходу не долечил, да? — потянул за край халата, разворачивая.

— Вадим! Пожалуйста, нет. Я не могу больше. — Лона попыталась увернуться, но уже через секунду оказалась обездвиженной под ним. — Вадим!

— Лоночка, девочка моя, запомни: чалить тебя буду только я. Когда уяснишь — дай знак.

Он целовал ее до тех пор, пока не застонала: вылизывал, покусывал — оставляя новые следы, возбуждая до одури. Довел до оргазма языком, заставив прикоснуться в очередной раз к вечности и взмолиться в исступлении. Улыбнувшись, подхватил ее ноги, укладывая на плечи.

— Вад-дим…

— Да, моя маленькая, да. — Пристраиваясь, прошептал в ответ.

— Н-не надо… я все поняла.

— Что поняла? — Продвинулся и замер, глядя в глаза.

— Только ты… только с тобой…

— Умница. Видишь как все просто. — Сделал медленный, но глубокий толчок. — Попробуешь гульнуть — шкуру спущу.

…

Откидываясь в сторону, и тяжело дыша, заявил:

— Усвой для себя одно — в постели между мной и тобой может быть только малой, которого понесешь от меня.

У Илоны отвисла челюсть. Сколько лет она мечтала услышать что-то подобное, и вот..! Но вместо радости почувствовала напряжение. Происходящее не радовало. Ее молчание Разумовский воспринял иначе. Ну, кто б сомневался. Мужчина, что с него возьмешь?