Полюби меня такой - Маргарита Климова (2020)

Умеет мама успокоить. Вроде ничего особенного не сказала, а тёплое спокойствие обволакивает и тело, и душу. Остаётся полежать часочек под капельницей и домой, под защиту комнаты. По дороге собираем все вечерние пробки. Джейк исчез из клиники в неизвестном направление, и душу начинает травить тревога. Знаю-же, что прощу, приму и буду любить, но зачем-то оттолкнула, прогнала. К концу дороги изматываю себя окончательно. Сердце кричит — прости, разум шипит — отомсти. Домой захожу без сил, с желанием упасть в кровать и забыться. Направляюсь в спальню, но Максим останавливает меня и маму, прося задержаться в гостиной. Расположившись на диванах, получаем в руки бумаги, исписанные мелким, аккуратным почерком.

— Это копии письма Елены Ивлевой, — тихо говорит Макс. — Предсмертное, объясняющее, почему Джейк был вынужден улететь и разыгрывать этот спектакль.

Читаю письмо и волосы встают дыбом, шевеля и приподнимая одежду. Столько боли и отчаяния в этих строчках, столько грязи и ненависти в этих словах. От слёз расползается текст, теряясь в спазмах, давящих в груди. Хочется свернуться калачиком, обнять подушку и рыдать в голос, от этой безысходности, жестокости, несправедливости.

— Кто? — единственный вопрос, слетевший с губ мамы и повисший в тошнотворной тишине.

— Хелен, — боль в голосе Макса проникает по кожу маленькими иголками, колющими нервные окончания. — Бабушка Джейка.

Разве может это уложиться в голове? Что за дерьмо вместо мозгов у бабушки Джейка? Джейк! В груди что-то лопнуло от напряжения и зазвенело, отдавая вибрацией в сердце.

— Джейк! Макс! Где Джейк?! — срываюсь с дивана, заламывая руки. — Где твой сын, Макс?!

— Отправил его на квартиру, — растерянно разводит руками.

— Мам! Уложи, пожалуйста, Лёшу спать! Меня сегодня не ждите! — вылетаю из дома, хватая ключи и телефон, направляюсь в гараж. — Гена! Ген! Срочно в Москву! Домой!

Запрыгиваю в машину, пристёгиваюсь, набираю Джейку, но абонент недоступен. Елозию на сиденье, крутя телефон и кусая губы.

— Ген, родненький, прибавь газку, — умоляюще ловлю его глаза в зеркале заднего вида. — Я тебе за это дополнительный отгул выбью. Звезду достану. Пирожками всю жизнь кормить буду.

— На пирожки согласен, — растягивается, как Чеширский кот, увеличивая скорость. — За ваши пирожки душу продать можно.

Час! Огромный, жирный, длинный час мы тащимся до Джейка! От тошноты и нетерпения кружится голова! От елозинья по сиденью болит попа и онемели ноги! Всё прошло, как только подъезжаем к подъезду. Сердце ёкает, душа тянется в пляс.

— Спасибо Геночка! С меня пирожки! — из машины выпрыгиваю как сайгак.

— Вас ждать? — задерживает вопрос.

— Нет! Отдыхай! — поворачиваюсь к нему, нетерпеливо подпрыгивая на месте. — Сегодня я ночую здесь! Позвоню утром или днём!

Разворот! Пять метров до подъезда! Восемь ступеней до лифта! Сто тридцать шесть раз до этажа! Двенадцать шагов до двери! Семьдесят пять миллиметров дверного полотна между мной и Джейком! Я люблю тебя, Джейк! Я пришла к тебе!

Глава 26

Джейк

Я стою у двери и ощущаю её дыхание. Она прислонилась лбом к металлу, расставив руки. Зеркалю её позу, впитывая разряды, идущие от неё.

— Я люблю тебя, Джейк. Я пришла к тебе, — шепчет она.

— Я люблю тебя, Рина. Я ждал тебя, — шепчу в ответ. Открываю дверь, хватаю в охапку. — Моя. Никогда не отпущу.