Нарисуй меня - Алина Ланская (2020)

Мобильный молчит. Обычно Максим мне звонит вечером, почти всегда звонит. А сегодня тишина.

В руках коробка. Сначала думала просто оставить ее в прихожей, утром посмотреть. Достаточно впечатлений за день. Но любопытство все равно сильнее.

Обычный картон, небрежно заклеенный скотчем, от кого – непонятно. Рассматриваю его со всех сторон, а потом беру в руки ножницы.

И снимаю крышку.

Завороженно смотрю на знакомые четыре упаковки с деньгами. Телефон, лежащий рядом вспыхивает принятым сообщением.

Глава 21

Максим

За три часа до описываемых в предыдущей главе событий

— Максим Анатольевич! Максим Анатольевич!

Бабин отчаянно машет рукой, как будто без этого его можно не заметить. Дерьмовый мужик, но финансист от бога… или от дьявола. Впрочем, плевать, главное, что косты порезал в прошлом году так, что даже аудиторы аплодируют.

— Костя, ты выпил, чего? Пятнами пошел.

Трет платком потную лысину и пытается услужливо улыбнуться — значит, где-то косякнул и выбежал в холл, чтобы предупредить, подстраховался.

Бабин, как и почти вся команда, достались мне вместе с офисом на пятнадцатом этаже в двести квадратных метров. Наследство, которого я не ждал и не хотел. Но, как и в случае с Бабиным, первое впечатление оказалось ложным. Я не зря вернулся в Россию.

Архитектурное бюро Андрея Навроцкого гремело в девяностых, все нувориши были его заказчиками. Помпезность, избыточность и напыщенность — три столпа, на которых держался его бизнес. Он не заметил, как вкус изменился, как вчерашним «красным директорам» и выскочкам с золотыми цепями на шее захотелось хайтека, минимализма и модных современных материалов. По инерции к нему приходили с заказами, имя продолжало приносить деньги, но с каждым годом все меньше. Еще повезло, что столько лет продержался. Потом кормился за счет небольших проектов от местной администрации — связи-то остались. Уже будучи серьезно больным, не без приличного отката выиграл конкурс на строительство «Алика». А потом этот звонок среди ночи, разговор до утра и мой вылет на родину. Он снова круто изменил мою жизнь.

Бабин семенит рядом, мог бы уже научиться не пресмыкаться и не бояться за три года. Ему пинок под зад точно не грозит, но то, что стало второй, если не первой натурой, уже не вытравишь.

— Дугин говорит, что немцы хотят пересмотреть часть базовой документации, но это полный бред. У нас сроки, они удавятся, но на штраф не налетят. Если только…

— Да! — Бабин чуть не плачет. — У них есть новый архитектурный план. И он… лучше, чем то, что сделали вы с Инной. Денис так сказал.

Ушам не верю. Вот уроды!

— Грин?

— Да.

— Когда?

— Приехал двадцать минут назад и сразу с заключениями по проекту. Инна почти в слезах, Денис матерится. Что делать будем?

— Работать.

Немецких партнеров, а на самом деле прикормленное в столице архитектурное бюро, принадлежащее бывшему соотечественнику Алексу Грину, мне навязали. Сейчас понимаю, что зря прогнулся — надо было слать всех за экватор, но упускать проект тогда казалось верхом идиотизма.

— Алекс сказал, что готов к компромиссу, но Денис чуть стакан в него не пульнул, я его еле удержал. Если продавит нас, Максим Анатольевич, то по миру пойдем, у нас же столько договоров заключено именно под наш проект!

— Не пойдем. И выпиши Дугину премию.

В кабинете всего пятеро: взбешенный День, Инка с опухшими от слез глазами, Леня, наш младший архитектор, и белобрысый Грин с Тильдой.

Дугин ждал ее одну на переговоры, это даже не переговоры — так, мелочи утрясти. Утрясли!

— Саша, тебя здесь не ждали. Зачем приехал?

Не вижу смысла притворяться, Грин прекрасно знает, что я перегрызу ему глотку при первом удобном случае. Он сделает то же самое. Вопрос времени.