— Почему ты сказал, что у Инны будут проблемы?

— Потому что ты, видимо, совсем не знаешь Макса. Это с тобой он влюбленный романтик, ты не знаешь, какой он босс. И лучше тебе не знать. И я бы на твоем месте рассказал ему про Васнецову.

— Зачем?

— Чтобы не лезла больше. Поверь, Генварский сможет поставить крест на ее карьере.

— Да пусть живет как хочет. Никогда не понимала смысла мести. Только душу себе отравлять.

— Неужели? — Он как-то странно посмотрел на меня, явно не веря словам.

— В детстве дважды перечитала «Графа Монте-Кристо». Мне этого хватило. Я просто живу, Денис. Как умею.

— Сама решай. И что с этим делать — тоже. — Дугин протянул мне папку.

Глава 30

— Марина! — Оборачиваюсь на знакомый голос и вежливо улыбаюсь. Львов точно не виноват в том, что я чувствую себя раздавленной. — Марина, привет!

— Здравствуйте, Юрий. Как Полина?

— А вы не знаете? — Он удивленно поправил очки на переносице, на мгновение задумался, видимо, решал что-то, а потом выдал: — Так папа вашей сестры был у нас с утра, он приехал наконец.

— Владимир Петрович? — Судорожно вылавливаю мобильный из сумки. Может, звонок пропустила или сообщение? Немудрено, если так. — И… А что сказал? Он долго был? Н-нет, мне не звонил.

Львов сочувственно улыбается и осторожно кладет руку на мое плечо.

— Сложный человек, — наконец проговорил он. — Жесткий, но, знаете, я убедил его чаще справляться о здоровье дочери, объяснил ему, что слишком много свалилось на вас, что только вы и приходите к сестре. Он меня услышал.

— Правда? — В моем голосе прозвучало больше недоверия, чем я хотела показать.

— Совершенно точно. Место Полины в отдельной палате будет сохранено, Владимир Петрович все оплатил.

Ясно. Значит, так и останутся нераспакованными лежать эти два миллиона. Значит, пусть ждут, когда По выздоровеет. Пусть сама с ними разбирается и мне на много-много вопросов ответит. Может, и не только мне.

— Марина, вы молчите. Что-то случилось? — Львов наклонился чуть ниже, я даже смогла рассмотреть радужку глаз через толстые линзы его очков. — Вас обидели?

Отвожу взгляд и молчу.

— Марина, если это связано с вашим молодым человеком… вы правда встречаетесь? Это из-за него, верно?

В его голосе столько жалости, что я вот-вот разревусь. И так еле держусь, чтобы не сорваться, жалость сейчас точно не нужна.

— Я к сестре пойду, посижу с ней немного.

— Марина! — Слышу уже вслед. — Вы всегда можете ко мне обратиться. Я буду ждать.

По стабильна, медикаментозный сон идет на пользу ее состоянию. Это мне старшая медсестра сказала, когда в палату заходила. Лучшая новость за сегодня. Она же единственная.

Мобильный молчит, от Максима никаких сообщений. Из училища тоже — может, я много о себе думаю, а они вообще не заметили, что я на час раньше ушла. Да это и не важно, ничего уже не важно, кроме папки с рисунками, которая выглядывает из сумки.

Отдать их Максиму? Выбросить и постараться забыть? Сделать вид, что ничего не знаю? Отключить телефон, пусть один летит в Сочи?

Чего он вообще от меня хочет? Вернуть то, что было у него много-много лет назад с другой девушкой?

С ума сойду от этих вопросов. Могла бы — сейчас же стерла бы все мысли в голове. А еще лучше заснуть, потом проснуться и осознать, что все это просто сон. И никакой Ксении, никакой папки. Что я ему нужна, просто я!

Еле справилась с желанием позвонить Мих Миху и сказать, что я не приду отрабатывать второй день, хочет — пусть увольняет. Но все же заставила себя сдержаться. Дело не в деньгах, то есть не только в них. Если я не приду, Васнецова решит, что она победила, что легко убрала меня с дороги.