Нарисуй меня - Алина Ланская (2020)

Ну еще несколько секунд всего!

— Точно не сегодня, мы….

Даю на отбой и, чуть не столкнувшись лбом с пожилым Савельевым, влетаю в большую светлую комнату.

Почти все места заняты, лучшие места — так тем более. Но это все не важно. Важно, что Полина пришла в себя. Как же хочу ее увидеть, обнять, услышать ее голос, посмотреть в глаза!

Чувствую, как слезы текут по щекам, все такое размытое, слова незнакомого мне помощника Савельева доносятся словно через вату. Да я вообще не очень и соображаю, что говорят делать. На автомате вынимаю из сумки карандаши, ластики, подписываю титульный лист.

Полное дежавю. Опять провалюсь. В голове полнейший сумбур, а я даже не пытаюсь успокоиться. Только с глаз слезы стряхнула, размазав тушь. О том, как выгляжу, стараюсь не думать, главное, вижу, что рисовать надо. Ничего сложного.

Главное, не накосячить. Повторяю утренние слова Макса, а у самой рука дрожит. Обычные геометрические фигуры, классика жанра. В прошлом году был фрагмент интерьера — он у меня плохо получился.

Теряю несколько минут драгоценных, чтобы успокоиться. Но лучше так, чем испортить экзаменационный лист. Обидно будет завалить, ведь реально простое задание.

Мысли совсем не здесь, они мечутся: от сестры к Максу, от Макса к Глебу. Снова и снова возвращаюсь к сегодняшнему утру. Неужели Глеб прав?

Карандаш с громким стуком падает на пол, я лишь безучастно смотрю, как он катится куда-то под батарею.

Выжата как лимон. Голова пустая, ни эмоций, ни мыслей. Выгорела. Даже не могу понять, довольна ли сама. Наверное, довольна, но лишь тем, что все закончилось. Экзамен по рисунку длился четыре часа, но я совершенно не чувствовала времени. Вообще в полной прострации нахожусь. Мимо проходят такие же вымотанные абитуриенты, слышу обрывки разговоров, идти к Савельеву и спрашивать, конечно же, не решусь.

Но надо набраться сил выползти отсюда. А еще позвонить Максиму, он же просил. А потом — Львову, хочу с ним обстоятельно поговорить.

На улице тепло и все еще солнечно, хотя день давно уже перевалил за «экватор».

Сердце радостно вздрагивает, даже дыхание ненадолго перехватило. Откуда только силы сразу появились?

Приехал! Стоит и ждет меня с огромным букетом белых роз.

Бегу со всех ног к Максу, он видит меня и встречает широкой радостной улыбкой. Через секунды уже обнимаю его, просто вишу на шее, Генварский еле успел спасти букет от моего натиска. Но это все краем сознания отмечаю, прижимаюсь к нему еще крепче, и вот тут меня начинает отпускать.

— Ну как прошло? Рассказывай! — Поднимает пальцами мой подбородок, пристально заглядывает в глаза, и улыбка постепенно гаснет. — Что случилось, Марин? Провалила?

— Полину вывели из комы. Мне Львов сообщил, с ней вроде нормально, но пока нельзя, а еще она плохо говорит и…

Замолкаю и прижимаюсь к его груди, а он гладит мои волосы, пытаясь успокоить.

— Все будет хорошо, не переживай. Все предсказуемо. Сегодня тебя к ней пустят?

— Нет, только завтра. Я вообще не могла нормально соображать, какой экзамен! Провалила опять, скорее всего.

Максим засмеялся. Снисходительно так, что где-то внутри меня что-то оборвалось и с грохотом упало.

Правда упала, потому что не смогла больше висеть на ниточках лжи.

— Тебе смешно, да? — тихо спрашиваю, потом уже чуть громче добавляю: — Что ты сделал с Глебом Головановым за то, что он твои рисунки с Ксенией мне подбросил?

— Что сделал? — Он не понимает моего вопроса, а я начинаю чувствовать себя истеричной дурой, которая поверила злобному козлу, усомнилась в том, кого люблю. — Марин?

Я молчу, не знаю, что сказать. Не рассказывать же ему про Глеба. Или рассказать?

— Не понимаю, что происходит, но поехали отсюда. Позже обсудим.

Он прав. Не здесь и не сейчас. Но очень скоро.

Максим привез меня на Летнюю веранду — есть такое место в центре. Демократичное и очень уютное.