Идеальный парень - Алексис Холл (2021)

– Придумай какое-нибудь другое объяснение, не такое дурацкое.

– Меня зовут Люк О’Доннелл. Моя мать – Одиллия О’Доннелл. Джон Флеминг в самом деле мой отец, и он хотел поговорить со мной.

Регги Мэнголд рассмеялся хриплым смехом курильщика.

– Если бы мне платили по фунту за общение с каждым маленьким засранцем, пытающимся провернуть со мной этот фокус, я бы заработал кучу денег.

– Ну ладно, раз вы мне не верите, то как хотите. Но если вы передадите ему, что я звонил, будет здорово.

– Конечно, передам. Я прямо сейчас напишу ваше сообщение в моей воображаемой записной книжке. Кстати, как пишется О’Доннелл? С двумя или с тремя «л»?

– С двумя «н». И я звонил насчет его рака.

С этими словами я повесил трубку, испытывая чувство удовлетворения, благодаря которому меня даже ненадолго перестало тошнить. Но «ненадолго» было ключевым словом. Если честно, я не знаю, что было хуже: вновь разбередить старые раны, связанные с отсутствием отца в моей жизни, или попытаться выйти с ним на связь и понять, что ему это не особенно нужно. И да, я закончил этот разговор не самым лучшим образом, но, с другой стороны, если ты хочешь вернуть себе давным-давно утраченную семью, то почему бы не предупредить менеджера о возможном звонке сына? Это ведь такая малость?

Постепенно ко мне пришло осознание того, что даже если мой отец и правда отойдет в мир иной, то моими последними словами, адресованными ему, будут: «вали отсюда и подыхай». Было противно, что из-за этого я чувствовал себя полным дерьмом. Потому что в моей жизни было немало людей, которых я подвел и из-за которых имел все основания чувствовать себя полным дерьмом, но этого типа, Джона Флеминга, я никогда даже толком не знал.

В этом и заключалась главная проблема… я хотел бы сказать «мира», «взаимоотношений» или «человечества в целом», но думаю, что прежде всего я имел в виду себя. Потому что, как только я впускал кого-нибудь в свою жизнь, дальше все развивалось по одному из двух сценариев: либо они старательно терпели меня, хотя я этого совершенно не заслуживал. Либо, облив грязью, уходили, а иногда возвращались, чтобы полить грязью посильнее.

В этот момент я вдруг вспомнил, что все еще нахожусь в офисе, а моя работа подразумевает и другие обязанности, кроме того, чтобы сидеть в кабинете, звонить по личным делам и упиваться жалостью к самому себе. Я решил проверить почту.

Дорогой мистер О’Доннелл!

Я многие годы поддерживал НАВОЗЖ и всегда считал, что мои достаточно весомые пожертвования шли на благое дело. Однако недавно я увидел пример вашего личного поведения, а затем провел свое независимое расследование касательно, должен признаться, весьма грязной истории, связанной с вами. И теперь я вынужден сделать вывод, что сильно заблуждался. Я не буду давать деньги благотворительным фондам, которые платят людям, предающимся гомосексуально-наркотическим оргиям. Поэтому я прекращаю всякую спонсорскую поддержку вашей организации до тех пор, пока она продолжает ассоциироваться с вами и вашим стилем жизни.

С уважением,

Джей Клэйборн,

Кавалер Ордена Британской империи

Само собой разумеется, что копию письма он отправил доктору Фэрклаф, остальным сотрудникам нашего офиса и почти всем нашим клиентам, с которыми я вел переписку.

Я уже продумывал подробный план, как доползу до дома, напьюсь в хлам и отключусь под минимум тремя стегаными одеялами, когда из-за двери моего кабинета появилась голова Алекса.

– Ты готов, старик? Забронировать столик в столь короткий срок было непросто, но хорошо, что есть друзья, к которым можно обратиться за помощью.

О да! Вот блин!

Глава 16