Больше времени для репортажа не оставалось, надо было сосредоточиться на следующей атаке. Сейчас лодка была в середине конвоя. Суда обменивались сигналами, валил дым из труб. На дистанции выстрела оказался танкер, и командир выстрелил, но цель отвернула, и торпеда прошла мимо. На оплакивание промаха времени не оставалось, потому что приближались два больших танкера из следующей колонны.

Опустить перископы и погрузиться на 20 метров! Рокот винтов раздался над самой головой, затем начал стихать. Снова подвсплыть на перископную глубину. Какая жалость: остались лишь арьергардные суда. Но была еще возможность избежать обнаружения гидроакустическими средствами противника, пристроившись в кильватер к отставшим! Командир скомандовал:

– Полный вперед!

Шум моторов вырос до максимума.

– Зарядить торпедные аппараты!

Осторожно, лишь на краткие мгновения используя перископ, командир увидел, что эскорт собирается вокруг того места, где он выпустил первые торпеды. Они замедлили ход, прослушали глубину, потом подняли красный сигнальный флаг и начали бомбометание. Командир видел, как под грохот взрывов суда конвоя увеличивали скорость, а их команды надевали спасательные жилеты и занимали места у орудий. Два поврежденных судна держались на воде, но все больше и больше кренились. Через час после атаки гигантский лайнер задрал нос, накренился и ушел на дно. Через несколько минут за ним последовало и второе судно.

В носовом отсеке шла кипучая работа по заряжанию торпедных аппаратов. Койки были убраны, торпеды цепляли к лебедке, и мускулистые руки направляли торпеды в аппараты. Густо пахло смазкой. Сопровождаемые всяческими пожеланиями, торпеды скрывались в аппаратах. К вечеру, вновь всплыв на поверхность, лодка опять подошла ближе к конвою, а потом, словно на крыльях, стала описывать широкие круги вокруг него. Но, хотя командир ждал до темноты, в час ночи было все-таки слишком светло, чтобы атаковать с надводного положения, но при том было слишком темно, чтобы атаковать с подводного положения. Надо дождаться луны.

При свете вышедшей луны командир погрузился для новой атаки. В перископ он мало что видел, потому что неправильное техобслуживание на базе сделало перископ негодным для ночной работы, но крупные, хоть и неверные, силуэты и шум винтов все-таки были существенными наводчиками.

– Намерен атаковать ведущее судно третьей колонны, – произнес командир, думая вслух, чтобы команда знала о его намерениях. – Большой сухогруз, быть может, восемь – десять тысяч.

Во тьме судно казалось движущейся горой, занимая две трети поля зрения. Торпеда уже шла к цели.

– ...Двадцать два, двадцать три, – вслух отсчитывал секунды в центральном посту боцман.

– Торпеда попала позади мостика, – сказал командир, и в этот момент грохот нового взрыва отдался в лодке.

Большое судно вздрогнуло, потеряло скорость и стало оседать на корму. В эфире зазвучали точки-тире, палубное освещение погасло, команда бросилась к шлюпкам. Из-за тонущего судна показались еще два – танкер и сухогруз.

– Первый торпедный аппарат – товсь! Пли!

Ничего не вышло, на сей раз промахнулись. И следующая торпеда прошла мимо. Но через восемь минут старпом писал под диктовку командира: «Пятая атака произведена по большому танкеру, у которого на мостике был замечен свет... Скорость его хода – шесть – восемь узлов. Поражен в носовую часть... Примерно 9000 тонн». И новая запись: «Через 22 минуты после первой атаки конвой рассеялся на большое расстояние. Эскорт старается собрать его, передавая команды сигнальными прожекторами».

Игра завершилась, пора было возвращаться в Киль. Команда ликовала.

– Сорок две тонны потоплено, и это за восемь дней! – говорили в лодке. – Не стыдно будет показаться в Киле. Да еще одна торпеда осталась. По дороге домой и ей найдется дело.

И действительно нашлось. Через шесть дней после того, как они взяли курс на базу, в вахтенном журнале появилась запись: