Когда я думаю о том, что у нее за это время мог кто-то быть, мой напор становится яростнее. Я сминаю ее губы с каким-то животным желанием напомнить Дашке о том, как ей было хорошо со мной. Как она льнула ко мне постоянно и смотрела довольной домашней кошкой.

— Тош… — Дашка опять вышибает из меня весь дух своим тихим голосом.

— Что-то хочешь сказать, сладкая? — спускаюсь к ее шее, и одновременно с этим мои руки ползут гораздо ниже поясницы.

Я подхватываю Дашу и усаживаю ее на стол. Из-за нашей разницы в росте у меня уже начала затекать шея, а вот так, когда ее губы почти вровень с моими, гораздо удобнее.

Ее пальчики мнут мою рубашку, откинутая голова позволяет мучить тонкую хрупкую шейку, пока я играюсь со светлыми волосами, слегка натягивая их на затылке. Дашка мурлычет, ножки сами раздвигаются передо мной.

Все портит охренительно громкий звон духовки. Бывшая пугается, я сам несколько секунд после оглушения оглядываюсь по сторонам.

— Отойди, пожалуйста, — хриплым тихим голосом просит Даша, руки ее теперь меня не касаются. Она намеренно заводит их за спину и сцепляет в замок.

Боится не сдержаться?

Я делаю шаг в сторону и хмыкаю, когда она пулей проносится мимо, а затем делает вид, что очень увлечена содержимым духовки.

— Помочь? — предлагаю, когда она начинает метаться по кухне.

— Сама справлюсь, — выплевывает сквозь зубы, окидывая меня каким-то презрительным взглядом.

Уходить я не спешу. Наблюдаю за Дашей, особенно задерживаюсь на одном интересном месте, когда она снова нагибается к пирогу, чтобы вытащить его.

— А-ай!.. — взвизгивает, тут же быстро выпрямляясь и сгружая свое творение на подставку.

Тут же несется к раковине и подставляет руку под холодную воду. Дергается, когда я сокращаю между нами расстояние, чтобы посмотреть на последствия ожога.

Даша хочет отшатнуться, но я мягко перехватываю ее за руку, минуя покрасневшую кожу, и предупреждающе сжимаю пальцы, дав понять, что просто так она от меня не отвертится.

— Больно?

— На кухне такое часто случается, — мгновенно ощетинивается Даша.

Я лезу в аптечку и достаю какой-то гель от ожогов, вовремя собой перекрываю бывшей жене дверной прием. Эта зараза решила сбежать, пока я не вижу. На пару секунд отвернулся, блин.

— Дай сюда руку, — трясу перед Дашкиным носом флаконом.

— Сама справлюсь, — отвечает, отводя взгляд.

Приходится применить силу, чтобы усадить нахохлившегося цыпленка за стол. Сам я тоже сажусь рядом, разворачивая стул к себе.

Осторожно наношу гель на воспаленное место, под моими пальцами появляются мурашки и Даша опять упрямится, пытаясь вырвать руку из моей хватки.

— Ну что ты как маленькая? Надеюсь, дочка не взяла от тебя всю дурь, — я улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку.

— А часть можно?

— Часть чего?

— Дури, — бурчит, выпятив нижнюю губу.

— На это я согласен.

Обработав всю поверхность ожога, я все равно не тороплюсь отпускать Дашу. Вожу пальцами по запястью, замечаю, как учащается ее дыхание. Грудная клетка приподнимается от слишком глубоких вдохов, губы приоткрываются.

А щеки все еще красные.

— Теперь я могу идти? — глухо интересуется, сглатывает, прижимаясь к спинке стула, чтобы по максимуму от меня отодвинуться.

— Торопишься куда-то?

— Н-нет… Да, хочу проверить, как там Еся.

— Ты ведь сама сказала, что она под присмотром няни. Пусть и неодушевленной. Что там, кстати, насчет ужина? Я внезапно понял, что во мне проснулся зверский аппетит, — не хочу ее пока отпускать.

Спрячется опять от меня в детской, прикрывшись дочерью, а мне нравится проводить время с Дашей. В конце концов, ради Есении нам в любом случае придется налаживать отношения, чтобы не травмировать психику ребенка ссорами между родителями.

— Все необходимое найдешь сам, — сердито говорит бывшая жена.