Стена между нами - Анни Кос (2021)

— Я любил сбегать сюда от родителей, когда был мальчишкой. Знаю, человеческие дети тоже поступают так иногда. Помнишь этот возраст? Когда наставления старших кажутся слишком скучными, а душа жаждет великих свершений, и ты готов биться со всем миром, лишь бы отстоять своё мнение?

Невольно усмехаюсь, глядя на то, как владыка уворачивается от чересчур настырной волны. Увы, его замок наполовину оседает в шипящей пене.

— Юные ардере тоже спорят с родителями?

– О! — Дорнан нарочито гримасничает, изображая крайнюю степень встревоженности. — Страшно представить насколько.

Он помогает мне перебраться через рыхлую насыпь и интересуется:

— Любишь океан?

— Люблю… В детстве каждый день играла на берегу. Потом мы уехали дальше от побережья, редко стали выбираться к воде, но я скучала.

— Тогда, может, просто пройдемся?

Дорнан накрывает мою ладонь своей. Помнится, у меня была к нему сотня вопросов, кажется, он тоже хотел о чем-то поговорить, но вместо этого мы наслаждаемся тишиной. Она не тягостна, наоборот, наполнена каким-то глубоким смыслом, и нам удивительно спокойно.

Волны с шорохом накатывают на берег, ласкают мокрый песок, играют острыми ракушками. Белые кружева пены тянутся вдоль берега широкими полосами, вдали у скал радостно перекликаются чайки.

Я разуваюсь, с наслаждением бреду босиком по краю волн. На песке остаются глубокие следы, ногам немного холодно, всё же океан не плошка, его не согреть за пару солнечных дней. Но мне не привыкать, к тому же сегодня довольно жарко и капля свежести мне не повредит. Солнце играет на поверхности воды, рассыпается яркой алмазной рябью. Закрываю глаза от удовольствия. Как же мне не хватало этого: ветра, прибоя, свободы!

Дорнан, тихонько отходит в сторону, оставляя меня наедине с этой красотой. Я гуляю по берегу не менее получаса, прежде чем понимаю, что готова к беседам. Оборачиваюсь — владыка, могучий и страшный ардере, воплощенное пламя и правитель целого народа — сидит на поросшем травой склоне и наблюдает за моей прогулкой. Плащ снят и сложен неподалеку, впрочем, как и куртка, и сапоги. Ветер треплет ткань рубашки, играет выбившимися из прически волосами. Алти-ардере довольно щурится, подставляя лицо ласковому солнцу, и не делает ни единой попытки привести себя в чуть более церемонный вид. Наоборот, поймав мой взгляд, простецки машет рукой и откидывается на спину, словно обыкновенный пастух в знойный полуденный час.

— Расскажите мне.

Сажусь рядом с ардере, смотрю на него в упор, но владыка закладывает руку за голову и любуется облаками.

— С чего именно начать?

— Каковы вы на самом деле? Что заставляет ардере менять облик так сильно?

— Ненависть, — он на миг закрывает глаза. — Восторг. Гнев. Радость. Раздражение. Благодарность. Обида. Восхищение. Тоска. Любовь. Всё то, что вы, люди, испытываете по отношению к нам, друг другу и миру в целом.

— Не понимаю. Вы настолько зависимы от наших эмоций?

— Не от людских, а от эмоций вообще, — Дорнан наконец поворачивается ко мне. — Ардере тоже умеют чувствовать, но учатся управлять этим. Наша истинная форма — отражение того, что есть в нас самих и в мире вокруг. Невозможно оставаться неизменным, если кругом тебя боль, тоска, горе. Равно как невозможно быть безучастным, когда кругом радость, счастье и смех. Вы, люди, тоже это знаете и со временем учитесь угадывать характер собеседников по жестам, интонациям, даже морщинкам на лице. Чем старше вы становитесь, тем сильнее характер сказывается во внешних проявлениях. Даже одного взгляда на незнакомца тебе хватит, чтобы понять, весел он или зол. У ардере всё точно так же, за тем лишь исключением, что мы гораздо восприимчивее людей. Чувства заставляют наши тела искажаться.

— Поэтому в день нашей первой встречи ваш облик был настолько пугающим?