Каменный ангел - Юлия Амусина (2021)

Проклятый особняк вдыхал жизнь в нее, и параллельно с этим перекрывал доступ к кислороду у него.

— Где, бакланишь, Максимкина игрушка валяется? — получилось грубее, чем он хотел сказать.

— Кажется, я сунула флешку в ящик письменного стола.

— Это какой этаж — второй?

Она кивнула с таким видом, точно старалась отмахнуться от назойливых, неинтересных вопросов Глеба. Хаос чувствовал все нарастающее раздражение. Одновременно с этим в его голове все сильнее зрела мысль о том, что особняк — этот чертов корень зла — необходимо уничтожить.

Глеб тенью метнулся по лестнице, поочередно сунулся во все попадающиеся двери, пока, наконец, не увидел темные очертания шикарного письменного стола. Оглянувшись и с досадой убедившись в том, что Веры позади нет, он все же не стал возвращаться, в два шага оказался возле стола и уселся в кресло.

Мрак комнаты прорезал тусклый свет фонарика, разглядеть который со стороны улицы было решительно невозможно. Глеб принялся раздвигать ящички письменного стола, в каждом из них он шарил ладонью, пытаясь нащупать искомый предмет, но безрезультатно.

Один из ящичков был крепко заперт.

— Чертов урод, — буркнул себе под нос Глеб, убедившись, что ключа поблизости нет, а на поиски уйдет куча драгоценного времени. Сунув ладонь за край куртки, извлек оттуда плоскую железяку, заостренным концом поскреб в замке, и спустя полминуты ящик, наконец, поддался.

— Так-то лучше, — ухмыльнувшись, Глеб вытащил ящичек из ниши и устроил его на своих коленях. Стиснув фонарик между зубов, Хаос обеими руками принялся перебирать содержимое, мысленно комментируя на свой лад каждый извлеченный лист.

Какой-то бумажный хлам, парочка истрепанных порнографических журналов, разводной ключ на 42, увлажняющий крем для рук — Хаос специально посмотрел — и никаких признаков нужной флешки.

Он отложил на край стола не заинтересовавшие его бумаги, вновь запустил конечность внутрь ящика, вытащил оттуда фотографию. Со снимка на него смотрела Вера. Она казалась младше на пару лет, но взгляд, этот неповторимый жесткий пронзительный взгляд оставался неизменным. Даже теперь, зная, что уже наверняка не сможет оставить ее ни на миг, Глеб едва удержался, чтобы не поежиться от холода, который, казалось, волнами исходил от простой фотографии.

Глеб мысленно изменил фон снимка — теперь позади Веры было не скудное убранство какого-то помещения, а та самая зловещего вида хибарка, которую он видел из отчетов, добытых Максом.

И, черт побери все на свете, как же вписывалась его Вера в этот ужасный, мрачный фон!

Но самое интересное было другое. На половину фотографии тянулся жирный вопросительный знак, выведенный красным маркером на глянцевой поверхности. Кто мог его нарисовать, как не Павел? Глеб хмуро поскреб пальцами подбородок, размышляя, зачем Павлуше вытворять такую муть, но прояснения не наметилось.

Отложив фотографию, Глеб уже внимательнее просмотрел остальную макулатуру.

Его внимание привлек обыкновенный тетрадный лист в клеточку, исписанный мелким, корявым, но на удивление разборчивым почерком.

«Эта проклятая девчонка — настоящее отродье дьявола!

Я говорил Володе, что она принесет нам одни несчастья, но брат и слушать ничего не хотел; упрямец считал своим долгом помочь заблудшей истерзанной сиротке, но в своих великодушных порывах зашел слишком далеко. Какого черта нужно было ее удочерять? Странная, жуткая, ужасная девчонка, меня каждый раз пробивает дрожь, когда этот дьяволенок поднимает на меня свои глазищи. Как Вовка не видит того, что так очевидно всем остальным?