Каменный ангел - Юлия Амусина (2021)

Глеб тут же, словно до сего момента только и ждал сигнала, схватил меня за волосы, жадно прижался губами к моим губам в ответном поцелуе, крепкими ладонями заскользил по плечам вдоль рук, спустился к талии, сильно сжал ткань тонкой майки. Я повела носом по его щеке, почему-то нестерпимо сильно хотелось касаться его кожи, трогать его, обнимать, видеть где-нибудь поблизости, знать, что он рядом и никуда больше не денется. Все это шло вразрез с моими мыслями о смысле и свободе, само по себе было неправильным, в корне неверным.

Ведь ясно же, что Глеб — очередной тест на устойчивость, испытание, которое я бездарно проваливаю.

Он подхватил меня на руки легко, словно я совсем ничего не весила, и почти упал на стоящий позади диван. Я охнула, когда он сжал меня в объятиях, по-видимому, на какой-то момент не сумев совладать с собой, не рассчитав силу. О том, что на ребрах наверняка останутся новые синяки, я подумала с каким-то странным удовлетворением.

— Душняк, — он мгновенно ослабил хватку, почти разжал ладони, бессильно откинулся на спинку дивана. — Я ж не железный, ты понимаешь? Не умею водить туфту, как все эти романтичные бакланы, увлекусь и реально могу тебя покалечить.

— Вряд ли, — его слова ничуть не пугали. — Я не стеклянная кукла, Глеб.

— Хуже. Для меня ты… — он замолчал, неопределенно махнул рукой, пытаясь подобрать слова. — Все время должен грамотно просекать, чтобы ничего тебе не сломать случайно. Ты просто не знаешь, что я могу с тобой сделать.

— Давай узнаем, — нагнувшись, я мягко прильнула к нему, захватила губами его нижнюю губу, прикусила, сначала легко, затем сильнее, так, что он вздрогнул. — Делай со мной, что хочешь. В конце концов, мне даже интересно, чем это может кончиться.

Он прорычал что-то непонятное, дернулся вперед, в ту же секунду я оказалась под ним, припечатанная к дивану его тяжелым телом. Раздался глухой треск — одним движением Глебу удалось разорвать мою майку как раз на животе. Если это было предупреждением, послание не достигло своей цели, лишь отрикошетило от принимающих ворот в сторону вражеского поля.

Я вцепилась ладонями в плечи Глеба, отвернула голову, подставляя шею под горячие, жадные поцелуи. Его руки блуждали по моему телу, грубо задирая, сминая остатки майки, забираясь под джинсы, и мне безумно, просто невероятно нравились все его действия. Он мог не бояться меня покалечить — в боли приятного мало, однако в той, что была вызвана его страстью, я находила своеобразный, даже специфический кайф.

Если бы он действительно желал разорвать меня на части, как грозился всего несколько мгновений назад, я вряд ли бы стала возражать.

Я запустила ладони под его свитер, смяла кожу на сильной груди, невольно дернулась вперед, хотя в этом не было никакого смысла — Глеб все еще прижимал меня к дивану. Все-таки, какой же он красивый. Мне хотелось смотреть на него, ни на секунду не отрывая взгляда от хмурой небритой физиономии, касаться кончиками пальцев колючей щетины, целовать губы, щеки, шею, располосовать ему спину, помечая свое.

У него наверняка было много женщин, и в этом смысле я вряд ли смогу произвести неизгладимое впечатление сразу и на всю жизнь, да это и не важно — кто знает, сколько нам осталось жить. Но если он вздумает дернуться куда-то теперь, после того, как стремительно ворвался в мой личный террариум и разворошил клубок вечно бодрствующих змей, я окончательно развею его миф о «стеклянной» бедняжке. Лучше вновь совершить что-то ужасное и непоправимое, чем однажды увидеть его в объятиях другой.

Он мой.