Ад на земле - Вики Филдс (2017)

− БРАТИК! НЕТ! БРАТИК! НЕТ! НЕТ! НЕТ! – его уши заполнил вопль, и в следующее мгновение Адам вскочил на ноги, опрокидывая крохотный столик, за которым сидел, и бросился в коридор.

− Надежда!

− Скажи «да» и я спасу твою сестру.

− НАДЕЖДА! – Адам ворвался на кухню, едва не врезавшись в косяк. Он переступил с ноги на ногу, восстанавливая равновесие, и в следующее мгновение чуть не потерял рассудок: жирная свинья нависала над его маленькой сестрой, вжавшейся в угол в поисках укрытия.

Ее платье порвано.

Адам издал такой яростный крик, что Надежда сильнее заплакала. Старик растеряно обернулся, но даже не успел выпрямиться – Адам свалил его с ног, одновременно нанося сокрушительные удары в грудь и голову. Иногда промахивался, опуская кулаки на пол.

Послышался хруст.

− СВОЛОЧЬ! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОЕЙ СЕСТРОЙ! Я УБЬЮ ТЕБЯ! УБЬЮ! УБЬЮ!

Правильно, Адам, убей его…

− Адам! – Его маленькая Надежда напоминала сирену. Она была напугана и не могла понять, что случилось. Но Адам понимал. Именно поэтому он разбивал руки в кровь о лицо мерзавца – выплескивал наружу ярость и боль, копившиеся столько лет в его груди.

− Я убью тебя! Как ты посмел прикоснуться к моей сестре! Ей всего пять лет! Я тебя убью! УБЬЮ!

− Адааааам… Адааааам… аааааа…

− Да, убей меня… − старик улыбался окровавленными губами, провоцируя Адама сильнее, отчего он громче заорал:

− Нет! Нет! Нет!

− Что ты делаешь, мерзкий мальчишка?! – на кухню вбежала мать в одном пеньюаре. Адам с яростным криком дотянулся до стола, схватил кухонный нож и вскочил на ноги, оборачиваясь к ненавистной женщине. Его тело стонало от отвращения и боли. Каждая мышцы одеревенела и будто раскалилась.

− Заткнись! Ты знаешь, что он сделал с твоей дочерью?! Я убью вас обоих!

− Адаааааам…

− Да, убей меня… − с кровавой улыбкой произнес старик. Он был весь в крови и полз по полу к Адаму, извиваясь, словно слизняк. Он смеялся. Адам сжал виски, он уже не понимал, что происходит – все смешалось: крики матери, плачь сестры и смех старика.

− Мерзкий мальчишка!

− НЕТ! – Адам опустил руки, глядя на мать. − Мама, он пытался изнасиловать твою дочь!

− Заткнись, мой муж не посмел бы прикоснуться к отродию зла!

Адам отшатнулся и на целую секунду на кухне повисло молчание. Надежда больше не плакала. Адель не кричала. Старик не смеялся. Адам не мог думать.

Но тут все резко пришло в норму, и мир продолжил существование. Адам содрогнулся, издав нечто среднее между всхлипом и болезненным смешком, подхватил Надежду на руки и вынес ее на улицу.

Именно в тот момент его вера пошатнулась впервые – когда он лишился дома, сестры, себя.

***

Воспоминания могут быть болезненными.

Почти всегда.

Адам сделал небольшой глоток кофе из стакана, продолжая наблюдать за людьми в аэропорту. Он вновь попытался отвлечься от прошлого, но воспоминания о Надежде будто прожгли дыру в груди.

Нужно было прекратить. Адам уже не тот человек, что был раньше. Не человек. И не скучает по себе прежнему. Не жалеет, что перестал чувствовать боль, не жалеет, что забыл о ней. Ночь, когда он захлебывался в слезах и желал умереть, осталась далеко в прошлом.

Адам дотронулся тыльной стороной ладони до щеки и стер слезинку. По поводу слез он не был ни удивлен, ни огорчен, лишь испытал досаду. Пристально рассмотрел свою руку с влажным пятном.

Какой абсурд – это ведь человеческие слезы, так почему они все еще принадлежат ему?

Что ж, по крайней мере теперь он знает, что в его теле работают хотя бы слезные железы.

Адам сделал еще один глоток и опустил обе руки на руль. Сделал вдох.

Да, не удивительно, что он раскис. Он устал. Устал от всего этого – алчности, жестокости и зависти. Сколько бы времени не прошло, мир не меняется, все становится лишь хуже. И Адам становится лишь хуже. Этот мир не оставил в нем ничего живого.