Императрица - С. Дж. Кинкейд (2018)

– Я знаю правила. Отец всегда говорил, что я ходячее разочарование. Он не будет долго скорбеть. Я… я тебя не виню. Императора тоже. Не мучься совестью.

– Не буду, – озадаченно пообещала я.

Полночно-черное небо над нами посветлело до глубокого фиолетового оттенка. На горизонте змеилась сверкающая оранжевая полоса. Я следила за Гладдиком, но невольно залюбовалась зрелищем. Фиолетовый превратился в яркий пурпур, окаймленный ярко-розовыми и оранжевыми облаками; полоса на горизонте ширилась, окрашивая горы в золото.

Наверное, таким видели солнце наши древние предки. Все эти деревья между нами и горизонтом, все пики, казалось, сияли; залитые ослепительными лучами горы будто меняли размеры и форму.

На планетах душно, грязно, здесь кишат вирусы и микроорганизмы. Небеса открыты любой угрозе из космоса, а местные жители даже не сознают, как уязвимы. Я твердила себе это, но где-то в самой глубине души, в какой-то примитивной ее части, проснулось нечто похожее на человечность, которую так и не выжгли из моего генетического кода. От потрясающей картины у меня по коже побежали мурашки. Вот что хотел напоследок увидеть Гладдик. Пора нанести удар.

Вот только мышцы отказывались повиноваться.

Если оставить его в живых, Тайрус будет выглядеть слабаком. Все решат, что это был блеф, что все его угрозы блеф, поэтому лучше убить Гладдика, чем потом столкнуться с куда большим количеством врагов.

Гладдик затрясся. Он знал, что в любой момент, в любую секунду… Лампада рядом с ним догорела.

Он смирился с тем, что мне предстояло сделать. Таков наш мир, таковы в нем правила. Это наша империя, система, порядок. Тайрус мечтал многое в нем перевернуть, но основы жизни и смерти остаются неизменны. Связь между любовниками, между родителем и ребенком столь мощное оружие, что его нужно использовать в тяжелые времена. Атон объединился с Пасусом, прекрасно зная, чем это обернется для сына. И просто принес в жертву собственное дитя. Значит, должен увидеть последствия.

– Звезды, ну чего ты ждешь? – не выдержал Гладдик и внезапно разрыдался, спрятав лицо в ладони.

Я беззвучно встала, запустила пальцы ему в волосы и дернула его голову назад, обнажая горло. Один быстрый удар. Я уже столько раз это делала.

Однако поймала себя на том, что снова смотрю на небо. Когда живешь в бесконечной темноте и думаешь о звездах, как о чем-то далеком, сложно понять… что мы все, в сущности, песчинки в масштабах Вселенной. Меня захлестнула странная меланхолия, словно на миг я отступила от привычных рамок и увидела то, что никогда прежде не замечала. Как быстротечны наши жизни – крохотный всполох на реке времени. Раньше я считала, что атмосфера – всего лишь оболочка, но теперь столкнулась с этим причудливым богатством красок. Как странно. А ведь она казалась мне совершенно неинтересной.

В первые годы жизни я видела лишь силовое поле и стены корраля. Небо нам не показывали – похоже, умышленно. Нас ковали, точно клинок, пока мир не сужался до биения собственного сердца – и того, которое предстояло остановить.

И тут поток мыслей прервался.

Теперь я выше всего этого. Не так ли? Так ли уж необходима эта смерть? Правда ли у меня нет иного выбора?

«Ты хочешь, чтобы я больше тебе не лгал, – сказал Тайрус, – а я хочу, чтобы ты больше не давала мне для этого повода».

Повода. Например, тайком разыскать Гладдика и прикончить его из страха, что Тайрус может не одобрить мой поступок. Но ведь я и сама не хотела этого делать. Не хотела убивать безвредного парня, которого даже презирать не за что. Тайрус не был дураком. Он сумел бы защититься, если надо. Точно сумел бы. А я после смерти Донии до ужаса боялась вновь ощутить боль потери. Настолько боялась, что забыла: задолго до моего появления Тайрус годами боролся за жизнь и уже убивал из самозащиты.

Ему не нужен клинок или дьяболик.

Ему нужна императрица.