Сэр Троглодит - Виталий Башун

За время нашего знакомства Кребино и его артель совместными усилиями помогли мне избавиться от аталийского акцента, обучив непередаваемому местному говору: «Таки не скажю за всю Лису (Лиссаго), но не стоит размазывать манную кашю по чистому столу». Говор был причудливой смесью многих языков, к тому же речь местных была наполнена настоящим, искренним и разудалым юмором. Привыкнув видеть меня в компании портовой аристократии (кто бы мог подумать, что простой грузчик может быть аристократом хотя бы в этом небольшом мирке), местные воры и налетчики весело кланялись мне и не пытались обидеть. Правда, один раз небольшая банда, всего-то человек пять, попыталась это сделать, когда я поздно ночью возвращался домой. Они заступили мне дорогу в узком переулке, и я даже успел обрадоваться предстоящему развлечению, как главарь, приглядевшись ко мне, вдруг спросил:

— Ты таки Дит? Кореш нашего Кребино?

— Он самый. Это что-то меняет?

— Таки да… Мы не трогаем корешей хороших людей. Их и так мало осталось, а кореш тоже может быть хорошим человеком. Ты со мной согласен?

Какое ему дело, согласен я или нет? Но тем не менее эта философия была мне отчасти близка.

— Согласен. Что ли, я не понимаю?

— О! Семиотис, глянь, наш человек. Прости, братан, мы отваливаем.

Ну вот. Разминка не состоялась. А так хотелось кого-нибудь прибить, может, удалось бы хоть чуть-чуть приглушить тоску.

Как говорил классик философского реализма: «Слова, слова, слова».

Другой изрекал: «Дела, дела, дела!»

А мне впору взвыть на луну: «Мысли, мысли, мысли!»

Утром меня предупредили, чтобы к полудню я был на месте. Ожидалась делегация от герцога Васкоза. На месте так на месте. Настроение чем дальше, тем больше становилось мрачно-меланхоличным. Я пока не набрасывался на трактирных слуг с намерением покусать за косой взгляд или медленно выполненное распоряжение, но был на грани. Они это чувствовали и старались не попадаться на глаза.

К полудню объявили о прибытии послов. Мы с Мирасель и братом Зорвесом — в этот раз он обязательно хотел присутствовать — прошли в приемную комнату. Сеньорита села в кресло возле окна, служитель Создателя встал слева от нее, а я занял позицию справа и ближе к двери. Старик, представитель герцога, вошел один, покосился на меня, помедлил и решительно направился к Мирасель, остановившись в двух шагах от кресла.

— Сеньорита, — вежливо поклонился он, — как видишь, я один и не вооружен. Твой охранник может убедиться в этом. Далее я желал бы, чтобы нас оставили одних. Клянусь, против тебя я ничего не злоумышляю. У меня есть послание от моего сеньора, которое предназначено только для твоих ушей.

— Брат Зорвес — мой ближайший советник. Телохранитель не понимает конкистос и не отличается умом. Ты можешь смело говорить здесь, не беспокоясь о соблюдении тайны.

— Если ты столь уверена, то… речь пойдет отчасти о твоем телохранителе.

— Чем не устроил твоего сеньора мой телохранитель? — съязвила Мирасель.

— Первым делом ты должна его убрать, — совершенно серьезно произнес посол.

— Убрать?! С чего бы это? Или он мешает убийцам герцога добраться до меня? В любом случае я сама решаю, что мне делать первым делом, что вторым, а чего не делать вовсе.

Пару секунд они поборолись взглядами. Посол все-таки сдался.

— Мой сеньор не имел в виду убийц, — напряженно начал вельможа. — Мой сеньор имеет к тебе предложение, которое предполагает удаление твоего телохранителя.

— Может, есть смысл начать именно с предложения твоего сеньора, а не с моего, признаю, очень хорошего охранника? А? Я жду, — угрожающе сказала Мирасель, не отводя взгляда от старика.