Травница - Ульяна Каршева (2016)

Растерянно оглядевшись, я уже другими глазами взглянула на белёсую волну. А она, как специально, раздвоилась — и я очутилась в коридоре, зыбком и глухом.

Кажется, меня опять направляют… И понятно, почему туман. "Гусиных лапок" среди другой травы могу и не разглядеть. Что ж… Я вопросительно заглянула в глаза Стаха, спокойно сидящего на моих руках. И, заручившись его безмолвным одобрением, сопровождаемым чуть слышным мурлыканьем, шагнула в туманный коридор.

Изредка сумеречно-тёмный туман становился почти прозрачным, потом, словно спохватившись, снова густел. И мне в такие секунды казалось, что совсем рядом кто-то проходил — опасный для меня. Особенно когда приходилось идти мимо кустов, чьи ветви толстыми в скрадывающем их тумане лапами нехотя проплывали мимо. Неспешно, следуя "указаниям" туманного коридора, я ступала по тяжёлым от росы травам — ночь и правда выдалась холодной после жаркого дня. Ноги быстро стали мокрыми, но — приятно мокрыми. Дух приключений снова взыграл, а ещё я попыталась подумать всё-таки: почему именно здесь со мной всякое происходит?

А ещё с тревогой прислушивалась: раздастся ли где поскуливание? Но нет. Звенящий птичий пересвист, сливающийся в негромкую на рассвете музыку, будто поднимающую лесное пространство, шелест листьев и трав под ногами — и всё…

Нагнулась под лапой орешника — ветка тёмная, листья огромные, плотные. Под такой лапой стой хоть в дождь — не намокнешь… Коридор повёл вниз… Наверное, здесь земля такая, вот и происходит нечто. Как-то давным-давно ездила я к бабуле. И заплуталась в полях и лугах. Это мне захотелось сократить путь, другой дорогой пойти до деревни, остановка до которой располагалась в часе ходьбы от неё. Но — заблудилась, перепутав тропки. А поля — огромные, деревни не видно. Начала спускаться в какую-то луговую долину — и обомлела: в самой середине низины странное дерево высилось, голое — без коры, сучья разлапились мёртвыми пальцами во все стороны. Среди лета — на голой, мёртвой земле. И оно шелестело: платочками, ленточками и даже просто тряпочками. Бабуля потом неохотно сказала, что дерево то нехорошему божеству принадлежит. Кому что плохое надо в деревне на кого-то сделать, все сюда бегут… А я-то не знала. Подошла к сухому древу — и так его жаль стало… И это было единственное чудо в моей жизни: показалось, кто-то по щеке меня погладил… Бабуля на это только головой покачала, как я рассказала ей, да сказала: "Земля у нас такая. Каждому своё воздаст".

… Туманный коридор вдруг раздвинулся, открыв тропинку вниз, в густые, тёмно-зелёные в сумерках заросли. Пахнуло снизу овражной сыростью — лопухами, грибами, влажными травами, сладкой и терпкой гнилью прошлогодних листьев. Это что же — я сама не заметила, что мы вышли из владений Сергея? Или… Или его участок простирается и дальше, в овраги?.. Остановившись на мгновения, я вздохнула, прижала к себе тёплого Стаха — и побежала. Кот развернулся и вцепился когтями в мои плечи. Не страшно, перетерплю. Главное — не возражает. А как хорошо-то лететь с горки! В упругих новых кроссовках, да ещё зная, что сбежала из-под пригляда Вадима! В тёмно-зелёную тьму, уже робко посвистывающую птичьими голосами…

Ещё одна странность… Я выскочила на маленький взгорок — сплошь травы и сплошь облитый только что вышедшим солнцем. Когда это солнце могло высветить этот глубокий участок оврага? Да так, что он переблёскивает, светится, словно куча драгоценных камней, рассыпанных на густой шерсти нежным жёлто-зелёным мерцанием?

Опустившись на колени в мокрое и пахучее, я помогла коту сесть на мои ноги и огляделась. Ровный такой взгорок. Только с краю — невысокие кусты. И — все травы, которые мне нужны, здесь. Изумлённая, я дотронулась до жёсткого стебелька мяты, чьи сиреневые мелкие колокольчики сонно выглядывали из-под листьев. А вот и раскрытая выпукло-жёлтая головка ромашки. Те же "гусиные лапки", которые облили взгорок бархатным ковром…