Двойная ошибка - Аля Морейно

Процесс выздоровления движется медленно. Говорить по телефону по-прежнему очень трудно, но слушать я могу долго. Мои птенчики по очереди щебечут мне в трубку, наперебой рассказывая свои новости. Ничто так не подстёгивает выздоровление, как весёлая болтовня моих кровиночек.

От детей я знаю, что живут они в столице с Лёниной бабушкой, которая занимается с ними музыкой. Отец часто навещает их, гуляет, покупает игрушки и вкусную еду. Он строгий, дети сначала его боялись, особенно Эдже, но теперь привыкли и с восторгом говорят, что папа – хороший. И бабушку они тоже очень любят.

Лёня вписал себя в свидетельства о рождении детей и теперь переводит их в школу рядом с бабушкиным домом, чтобы они не пропускали занятия. Умом я понимаю, что это правильно, ведь неизвестно, сколько времени я ещё проведу в больнице. Но эта новость очень пугает меня. Он… хочет забрать у меня их? Почему тогда они живут с бабушкой, а не с ним? С детьми это не обсуждаю, чтобы не волновать их раньше времени.

От врача знаю, что Лёня извёл его звонками и очень беспокоился обо мне. А ещё, что он купил мне дорогостоящие лекарства, благодаря которым я выкарабкалась. Но мне он не звонит, а я боюсь набрать его и услышать что-то плохое.

День рождения Арслана и Эдже мы отмечаем по телефону. Первая круглая дата моих детей оказывается самой грустной за все десять лет их жизни, потому что в этот день мы далеко друг от друга.

Из больницы меня забирает Света. Слабость такая, что с трудом перемещаюсь от кровати на кухню. Поход за продуктами кажется невыполнимой задачей. Но главное – я дома! Если бы ещё рядом были дети…

Срок оплаты за квартиру истёк ещё полмесяца назад, но хозяйка меня жалеет и обещает зайти за деньгами через неделю. Пересчитываю заначку – её едва хватит, чтобы покрыть долг, но на следующий месяц там не наберётся. Нужно выходить на работу, только где взять силы?

Наконец решаюсь позвонить Лёне.

– Лина? Ну наконец-то! Я думал, ты уже никогда не позвонишь.

По телефону трудно уловить интонации. То ли он и вправду ждал моего звонка, то ли это всего лишь едкий сарказм.

– Я дома…

– Да, знаю, мне твой врач звонил вчера, что тебя выписывают.

– Лёня, спасибо за лекарства и за беспокойство. Без тебя мне бы туго пришлось. И спасибо, что не бросил детей.

– Было бы гораздо лучше, если бы ты не скрывала, а вовремя сообщила о них!

В голосе слышится злость. Как его понимать? При встрече в ресторане я должна была сказать, что их у меня двое? Или попросить о помощи, как только заболела? Но откуда мне было знать, что он не откажет? Он так странно себя вёл…

– Лёня, как я могу забрать детей? Ты можешь мне их привезти? – знаю, что получу отрицательный ответ, но не спросить не могу.

– Нет, Лина, дети останутся здесь.

Вспоминается типичная фраза из фильмов: «Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно!». Бороться с ним смысла нет?

– Что значит “здесь”? Я уже дома, я хочу их забрать!

– “Здесь” – значит, в столице. Они уже учатся тут в хорошей школе, бабушка занимается с ними музыкой, водила их на прослушивание в консерваторию, сейчас оформляет в музыкальную школу. Тут у них есть всё для полноценного развития. Нечего им нищенствовать в той дыре.

Очень боялась услышать это с момента, как узнала, что дети находятся у Лёни. Вынуждена согласиться: в чём-то он объективно прав. С финансами у меня туго, да и в столице для талантливых детей куда больше возможностей. Но не всё же в жизни меряется деньгами и перспективами! Я не переживу расставания с ними! Они – всё, что у меня есть в этой жизни!

– Верни мне, пожалуйста, детей! – плачу в трубку.

Чувствую себя жалкой, униженной и, как никогда, уязвимой. У меня нет аргументов, чтобы спорить с ним. Нет денег на билет до столицы. Нет сил, чтобы выйти на работу или хотя бы сходить в магазин. Через неделю не будет жилья. Какой смысл сопротивляться и что-то требовать?