Ожившая весна - Надежда Борзакова (2021)

- Наташа? – ахнула она. Подбежала, стиснула меня в объятиях так, что заныли кости. Отстранилась, заглянул в лицо, будто до сих пор не могла поверить, что это именно я.

Я ее понимала.

- Как? Мы думали…, - и поверх моего плеча, - Спасибо вам. Спасибо!

И обняла уже нас с Рустамом.

Я наткнулась на Колин взгляд. Удивление, недоумение, даже где-то злоба. Он стоял, подобравшись, и буравил меня припухшими серыми глазами. Светло-каштановые волосы отросли и достигали подбородка, делая мужчину старше его тридцати четырех лет.

- Снежана? – удар, выбивающий воздух из легких. Хуже, намного хуже того, что прилетел когда-то от Седого.

Покачала головой, а Инна заплакала. И кое кто из остальных, обступивших нас тоже. От горя, но и от счастья. Оплакивая потери, радуясь обретению. Настолько редкому сейчас, а потому пусть и не на долго, но затмевавшему скорбь.

И я будто увидела нас всех со стороны – островок выживших, окрыленных встречей. Ведь в конечном итоге мы двое, а особенно я, для всех здешних такое же чудо, как и они для нас. Такая же надежда.

Инна до странного быстро взяла себя в руки.

- Янусь, ты их осмотри на всякий случай, хорошо?

Яна врач? Не знала. Но и знакомы мы с ней были не близко. Так, практически шапочно. Я помнила, что ее мужем был прокурор Облонского района столицы со смешной фамилией Беленький. То ли Вячеслав, то ли Станислав – не могу вспомнить. И не вижу его здесь…

Она сменила прическу – вместо каштановых кудрей до лопаток теперь очень короткий «боб», поседевший у корней. И красивые, цвета виски глаза женщины были полны грусти, тщательно скрываемой за деловитостью.

- Идемте со мной.

И в сопровождении Макса с Инной и двоих детей – мальчика и девочки, мы направились в один из коттеджей. Янина дочка и сын Олега Ершова.

До чего же красиво внутри. Мы будто очутились… в прошлом. В старой реальности без непрекращающегося кошмара. Без разрушенных, разграбленных, оскверненных домов с полами, покрытыми грязью с чужих ботинок и разбросанными после панических сборов и грабежей вещами.

А тут идеально чисто. Светло. Лучи вечернего солнца лились в распахнутые окна, скользили по белоснежным деревянным панелям на стенах и нежно голубым обоям. Диваны в зале так и просили забраться на них с ногами и, обняв цветастую подушку и опершись на подлокотник в бежевую полоску, почитать книгу. Выпить чаю из изящной чашки с блюдцем. Общаться. Слушать тихий треск поленьев в камине. Отдыхать.

В комнате, оборудованной под медицинский кабинет, стояла затянутая бирюзовым дерматином кушетка, хирургический столик, даже кардиограф был. Холодильник, шкафчики, забитые медикаментами. Постойте… Кардиограф? Холодильник?

- Есть электричество?

- Генераторы работают, - улыбнулась Яна, - Зря, конечно, не тратим, но на самое необходимое хватает. И горячая вода тоже есть.

У Яны не вышло скрыть реакцию на вид торса, покрытого шрамами, синяками, царапинами. Но она очень пыталась. А Рустам послушно позволил себя осмотреть.

- Часто болит? – она принялась ощупывать плечо.

- Нет, - уверенным тоном соврал Рустам, - я вообще в норме, не тратьте время. Займитесь лучше Наташей.

- Нам незачем быть на «вы».

Пожав плечами, он оделся и нехотя вышел. А я постаралась побыстрее управиться. Не хотелось надолго оставлять его одного. Но сделать это все равно пришлось - ради душа. Жаль, что ванных комнат в коттедже целых три.

И вот я оставлена Инной в одной из них со свертком чистой одежды.

Душевая кабина. Новенькая, ведь эту базу только в прошлом году открыли и буквально вылизанная. На прозрачном стекле ни пятнышка, а поддон белый до голубизны. Все хромированные детали натерты до блеска и в них отражается мое замызганное лицо. Когда забралась внутрь, стала на носочки, будто боясь осквернить белоснежную чистоту.