Девушка брата - Надежда Борзакова

Но Иван как-то обронил при Владе, что я — его Муза. И хоть тот, к счастью, ограничился лишь гневным, прожигающим взглядом — ну не мог Влад врезать за такое парню вдвое меньше себя, боялся его фотограф до сих пор.

Потому сейчас парень, стрельнув в меня умоляющим взглядом карих глаз, уточнил, не хочу ли я на сегодня закончить и, получив утвердительный ответ, ретировался, обменявшись рукопожатием с Владом.

— А чего это он такой пуганый? — спросил Влад, поцеловав меня и с удовольствием огладив затянутые в очередной костюмчик, годный только для фото, бедра.

— Ты виноват, — чувствуя, как все вылетает из головы от желания, полыхающего в сером взгляде, промурлыкала я.

— Пусть скажет спасибо, что все еще работает со своей Музой.

— Вла-ад, он не хотел сказать ничего плохого, наоборот, это был комплимент, — в сотый раз уточнила я. — И ему двадцать, у него есть девушка, и он не в моем вкусе. Мы просто ра-бо-та-ем.

— Угу. Ты думаешь, я не вижу, как он на тебя смотрит?

— На меня, по-твоему, так смотрят абсолютно все мужчины, — я прижалась к его груди. Выправила из-за пояса рубашку и забралась под нее руками.

— Расскажи лучше, куда это ты «не попрешься»?

— Да так, — отмахнулся мужчина, запуская пальцы мне в волосы, — очередная благотворительная херня, в которой от благотворительности одно название и на которую надо пойти.

— Очередная? Не помню, чтоб мы ходили хоть на одну, — вечерами и на выходных мы либо не вылезали из кровати, либо гуляли по городу, либо уезжали за город. Короче, никаких мероприятий не посещали.

— Я отмазывался. Не хочу, чтоб тебе приходилось сталкиваться с Глебом и изображать, что вы… Как же это? Остались друзьями. А один не поеду.

— Влад, Глеб мне безразличен! — я уперлась в него взглядом. — Неужели ты думаешь, что я…

— … что ты его боишься? — перебил он. — Да, думаю. Из-за меня!

— О, господи! — стряхнув его руки, я прошлась по студии. Вдох-выдох. Посчитать до десяти.

— Да не боюсь я его, Влад. Именно потому, что у меня есть ты — не боюсь!

«За себя не боюсь. А за тебя всегда буду», — вслух я этого не произнесла.

— Да, ну? — он приблизился, — Думаешь, я не замечаю, как ты смотришь, когда прихожу домой? Не хватает только вопроса: милый, тебя не обижали сегодня? Ты не набил морду брату?

Просто отлично!

— Влад, — я положила ладони ему на грудь, — мне больно от того, что тебе приходится терпеть всю эту нездоровую фигню только потому, что твоя женщина — бывшая беспринципного мерзавца, который не побрезгует низкой местью. Будь все иначе…

— …я бы сдох в клетке, — горько выплюнул. — года через два или три максимум. И был бы рад этому, потому, что до тебя жизнь была дерьмовым существованием, лишиться которого — единственное доступное счастье для такого отброса. До сих пор я не знаю, с какого хера ты со мной… А теперь посмотри на меня!

Отошел, покрутился, раскинув руки. Мол, зацени дорогие шмотки, стильную стрижку и ауру успеха. Пропитанную осязаемой горечью.

— У меня крутая работа, обеспеченное будущее. Кто-то ради такого всю жизнь пашет и не получает, а у меня оно по праву рождения. Но я был слишком тупым, чтоб им воспользоваться.

— Это не так.

— Это так, Настя! — он не повысил голоса.

А все равно казалось, что орет, обдирая горло. В ярости не на меня. На себя. Всегда не себя.

— Но мне было сильно плохо. Обидно, твою мать! Кому-то пробивать башкой двери нормально, а мне войти в услужливо открытую — нет.

Внутри закручивался ураган. Из мыслей, слов, чувств, боли. Я не знала, не могла решить, что сказать. Грудь будто сжали металлические обручи. Даже дышать было трудно.

— Ты наделал ошибок Влад, — подошла, взяла его руки своими, переплетая пальцы.

Такие холодные. Как и мои.