Лепестки на ветру - Мэри Патни (1989)

— Есть и еще одна причина, причем серьезная. Мы узнали, что псевдоним главаря заговорщиков — Ле Серпент.

— Могу повторить вопрос: при чем здесь я?

— Хитрость змеи и храбрость льва, — ответила Элен, не сводя с полковника пристального взгляда.

— Да, это наш фамильный девиз. Но, согласитесь, множество гербов и девизов содержат змей. Более того, всем известный французский генерал имеет такое же прозвище, да и некоронованный король французского дна тоже.

Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Элен спросила с внезапным воодушевлением:

— Что за генерал?

Полковник бросил на гостью тяжелый взгляд.

— Мишель Росси. Мой друг пытался захватить в плен жалкую кучку солдат, оставшуюся после Лейпцигской битвы, но все попытки оказались тщетными. Росси смог выскользнуть как уж. Генерал — прекрасный воин.

— Генерал Росси — один из подозреваемых.

— Как он может помочь Франции, мешая переговорам? — раздраженно спросил полковник. — У вас отсутствует логика.

— Революционеры будут приветствовать такой порядок, при котором Франция вновь возьмется за оружие.

Полковник отвернулся, взглянув в окно. Когда, он посмотрел на Элен вновь, у него был такой взгляд, точно он вернулся откуда-то из далекого небытия.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — тихо спросил он. — Раз Веллингтон меня подозревает, не проще ли было просто взять и арестовать меня?

— В силу политических реалий, — ответила Элен. — Маршал Блюхер справедливо возмутится, если столь влиятельного человека арестуют из-за туманных подозрений. Да и никаких улик против вас нет, только намеки. Есть и еще одна причина: о заговоре не должны знать, иначе мы подтолкнем негодяев к более решительным действиям, да и сами слухи могут иметь столь же разрушительные последствия, как и подлинное кровопролитие.

— Возможно, — согласился полковник, — но, как вы правильно сказали, у вас нет против меня улик и быть не может, поскольку я в заговоре не замешан, да и существует ли заговор в действительности? Может, это все игра вашего воображения?

— Слухи и сплетни не могут считаться доказательствами по закону, так что единственное свидетельство существования заговора — покушение на Кэстлри, которое было осуществлено так, что производило впечатление несчастного случая. И еще, британский агент мог быть убит из-за того, что слишком близко подошел к Ле Серпенту.

— Или из-за того, что не поделил с кем-то женщину, — усмехнувшись, продолжил полковник. — Шпионы никогда не относились к людям чести.

Впившись глазами в Элен, Ференбах спросил:

— Возвратимся к главному: вы не ответили на самый важный вопрос. Почему именно вы пришли сюда, чтобы обвинить меня?

Да, вопрос действительно трудный. От волнения у Элен вспотели ладони.

— Я в некотором роде связана с английской разведкой, и меня привлекли к расследованию.

— Так значит, вы, мадам, шпионка, — брезгливо констатировал полковник. — Или термин не тот? Шпионить просто один из способов торговать собой, и, насколько я знаю, женщины, подвизающиеся на этом поприще, не брезгуют ни тем, ни другим способом заработать.

Элен ожидала подобной реакции, но не в столь грубой форме.

— Я никогда не торговала собой, полковник. Ни так, ни по-другому, — резко сказала она. — Вас мог допрашивать и другой человек, но я вызвалась добровольно.

— Но почему? — Ференбах всем корпусом подался вперед. — Еще раз спрашиваю, почему?

— Вы знаете, почему, — тихо ответила Элен, стараясь придать взгляду всю теплоту и искренность, на которую была способна.

В холодновато-голубых, как арктический лед, глазах полковника отразилась боль. Прошептав что-то по-немецки, он отвернулся к шкафу. Со своего места Элен разглядела названия книг. Труды по философии и истории, несколько томиков Вергилия и Аристотеля, и все на языках оригинала. Полковник был разносторонне образованным человеком.