Птичка - Ann Lee (2022)

— Что тебе нужно? — слова даются с таким трудом, словно я только что освоила их, и ещё не до конца могу говорить.

— Вика, ну почему ты сбежала? Я всё объясню тебе!

— Не стоит, Назар, я всё поняла с первого раза.

— Да что ты поняла, — злится он, — ничего ты не поняла! Вика, ты решила всё по умолчанию, за себя, за меня!

— Хорошо, — сглатываю я ком в горле, — Гелла Амикян, не твоя невеста?

— Не всё так просто…

— Ответь!

— Да, это давний договор…Вика

— Не надо больше ничего говорить. Ты сделал выбор уже давно. Оставь меня в покое, Назар, я больше не хочу тебя знать.

— Это твоё последнее слово? — голос его леденеет, совсем такой, когда мы только познакомились.

— Да.

— Прощай, Птичка, — и он отключается.

И тут меня накрывает истерика. Я плачу так сильно, что весь ресторан переполошен. Кто машет на меня полотенцем, кто толкает воду, кто вызывает скорую. Я не могу остановиться, захлёбываюсь рыданиями, которые, наконец, прорвались, и затопили меня.

Прихожу в себя только в греческой больнице, куда меня увезла вызванная скорая, в сопровождении гидов. Там мне ставят успокоительный укол, и держат до вечера.

30. «Никто»

Странно, но ему казалось, что без неё он сдохнет.

Он чётко это осознавал, уже давно погрязнув в ней.

Потонув.

Растворившись.

Приняв всё, то, что сулит ему будущее вместе с ней, и совсем не видя его без Птички.

И самое странное, что он не сдох.

Продолжал жить, функционировать, и даже эффективно работать.

И это было странно, потому что Назар опасался, что без Вики не выживет.

Но каждое утро, исправно, уже на протяжении трёх месяцев, с момента, как они расстались, он просыпался, открывал глаза, и был жив.

Он спрашивал сам себя.

Что с ним не так?

Ведь он так горел рядом с ней. Он впервые осознал для себя тот факт, что нашёлся человека, с которым он готов провести остаток жизни. Он хотел этого. Он думал о совместном будущем. О детях. Он любил её, как никого больше.

Так почему же он не сдох без неё.

Почему продолжает жить, как будто ничего не произошло?

Не чувствует боли.

Одиночества.

Тоски.

Он до сих пор помнит, тот день, когда всё сломалось, разрушилось.

Ему позвонил Фёдор. Сбивчиво объяснил, что Вика, всё знает про Геллу, причем из уст самой Геллы.

Назар тогда почувствовал только лёгкую досаду. И то, потому что сам не рассказал обо всём этом Вике. Но был уверен, что она поймёт его. Его рассудительная Птичка, выслушает его обязательно.

Но…

Уже когда он не смог до неё дозвониться, он понял что рассудительности в его Вике не осталось.

А он никак не мог сорваться тогда к ней, хотя если бы сразу поехал, то успел бы поймать свою Птичку, а так…

Выпорхнула зарянка из клетки на волю.

И всё же до последнего Назар лелеял надежду, что Вика остынет, и они поговорят, как взрослые люди.

Но разговора так и не вышло.

Не понимала она его, и понимать не хотела, и знать его больше не хотела.

Да, возможно стоило бы настоять, но Назара тогда так резанула её холодность. Безразличие.

Неужели он не заслужил быть хотя бы выслушанным?

И он отпустил свою Птичку. Пусть летит.

***

Сегодня он спешил в аэропорт, встретить родителей.

Сергей исправно и аккуратно провез его свободными дорогами, по припорошенной снегом Москве, так что он успел немного поработать, не отвлекаясь на время.

Только возле самого аэровокзала образовалась небольшая пробка, но это была всего лишь минутная заминка, поэтому, когда родители в обнимку вынырнули из зала прибытия, он стоял в первых рядах, встречая их.

Отец первым заметил его, и повёл в его сторону маму.

— Назар, милый, — мама растянула губы в улыбке, и обняла его за шею.