Голубая комната - Жорж Сименон (2004)

Напротив них, внизу, на другой скамье, суетились защитники и их секретари. Помимо мэтра Капада, Андре вызвала еще одну знаменитость из Парижа, господина Фольера, с которого публика не сводила глаз, словно со звезды экрана.

У судьи были красивые седые шелковистые волосы; один из заседателей, совсем молодой, нервничал, а другой что-то чертил на листе бумаги.

Тони фиксировал лишь отдельные кадры, словно к нему все это не имело ни малейшего отношения, — что-то вроде пейзажа, проносящегося за окном поезда. Присяжные разглядывали его, и он тоже подолгу изучал их лица, так что на втором заседании уже знал всех до мельчайших деталей.

Стоя в почтительной позе, он выдержал предварительный допрос. Он отвечал, едва шевеля губами, таким же тоном, как в свое время читал катехизис, — ответы на вопросы, которые ему задавали миллион раз, он тоже знал наизусть.

Первой вызвали старушку по прозвищу Поварешка: выяснилось, что она первая, однажды выходя из вокзала в Триане, увидела, как Андре юркнула в отель «Путешественник» с черного хода.

Случаю было угодно, чтобы два часа спустя она проходила по улице Гамбетт именно в тот момент, когда молодая женщина вышла из гостиницы. Поварешка зашла в кафе, потому что до поезда оставалось еще много времени, и встретила там Тони.

С этого все началось, именно тогда и поползли слухи, о которых Тони узнал гораздо позже. Инспектор Мани терпеливо раскручивал клубочек, и именно он вышел на Поварешку.

Лица сменяли друг друга — мужчины, женщины, многих он называл просто по имени, с другими был на «ты», потому что учился вместе в школе. Они были одеты так, словно пришли на воскресную мессу, их ответы или комичное поведение иногда вызывали смех в зале.

Старый Анджело тоже был там, бесстрастный, неподвижный, он сидел во втором ряду, где ему было отведено место на все время процесса. Венсан должен был присоединиться к нему после дачи показаний, а до тех пор он находился в комнате для свидетелей вместе с Франсуазой и старухой Депьер.

— Поскольку вы являетесь братом обвиняемого, в этом качестве вы не можете быть приведены к присяге.

В зале было очень жарко и висел удушливый запах немытых тел. Красивая молодая женщина, секретарь мэтра Копада, передала своему патрону мятные пастилки. Она предложила одну Андре и, после некоторого колебания, Тони.

И снова он видел только отдельные фрагменты — носы, глаза, улыбки, приоткрытые рты с желтыми зубами, неожиданно красную шляпу какой-то дамы, — слышал обрывки фраз, не вдумываясь в их смысл.

— Вы утверждаете, что примерно раз в месяц ваш брат Тони приходил для встреч с обвиняемой в одну из комнат вашего отеля, под номером три, которую вы называли «голубой». Было ли для вас обычным тайно давать приют и другим парам для интимных встреч?

Бедный Венсан — его оскорбили при всем народе, а ведь он столько раз умолял брата прекратить эту связь.

Во время допроса Тони председатель тоже спросил:

— Вы были влюблены настолько сильно, что без колебаний прятали вашу преступную связь под крышей своего брата и невестки?

Это же все-таки гостиница! Иногда он невольно начинал улыбаться, словно он был не совсем в себе. Председатель специально подбирал хлесткие, жестокие или ироничные формулировки, зная, что репортеры всегда наготове и все это появится потом в газетах.

Знаменитый адвокат из Парижа не выдержал и счел своим долгом подняться, чтобы тоже отпустить какое-то едкое замечание.

Мэтр Демарье советовал Тони пригласить второго защитника, но он отказался, глубоко убежденный, что это бесполезно.

Для судей и публики вновь была изложена вся длинная история, до этого не раз озвученная в кабинете следователя Дьема.

Рассказ был более пафосным, в нем присутствовало больше специальных терминов и витиеватых выражений, больше главных и второстепенных персонажей, но суть оставалась та же.