Боярин - Роман Галкин (2017)

— Оно и правда, Петр Лександрыч, поосторожничали бы вы, покуда в столицу не приедем. Дорога тут безлюдная. Мало ли…

— Что, мало ли?! — князь зло пнул ногою снег. — Чего я могу бояться на родной стороне, сопровождаемый десятком бояр, да сотней гвардейцев?

Меньшиков виновато потупился, явно сожалея, что влез с советом. Федор тоже молчал. Глядя на их растерянность, я вновь не уследил за своим языком.

— Ваши гвардейцы, Петр Александрович, может и хороши в открытом бою, но вот против диверсантов ночью сплоховали. Троих зарезали, как безропотных овечек.

— Так то ж ночью, — к моему удивлению попытался оправдаться князь.

— То-то и оно, что ночью, когда каждый шорох слышен, и когда все чувства обострены. А днем, да еще и в спокойном месте, где никто не ждет беды, гораздо легче совершить какую-нибудь пакость. Вот помню, когда начались все эти теракты… — оп-па! О чем это я опять?

— Что началось? — спрашивает Федор, и взгляды остальных подтверждают общую заинтересованность.

— Да то долгая история, — делаю попытку уйти от ответа. — Если я ее сейчас буду рассказывать, то мы в Курск к ночи точно не успеем.

— А ничего. Ты, Дмитрий, свою историю по дороге расскажешь. Залазь в карету, — пресекает мою попытку князь и, прежде чем залезть самому, говорит Федору: — Воля твоя, пускай дозор вперед.

Карета внутри оказывается довольно просторной — пожалуй, слегка поболее вагонного купе, разве что потолок ниже. Не знаю, отчего князю не понравилось здесь спать, но я бы с удовольствием растянулся на одном из мягких диванов, расположенных друг против друга. Меж диванов, как положено, столик. Ух ты, а что в этой корзине под столиком? Уверен, там под полотенцем какая-то снедь. Как бы раскрутить Светлейшего на угощение? И чего это меня на еду так пробило?

За окошком промчался отряд всадников. Вслед за ними трогаемся и мы.

— Так значит, Дмитрий Станиславович, говоришь, забыл все подчистую? — начинает Петр Александрович.

— Почему подчистую? Я же вспомнил кто я и откуда. Сейчас вот еще про теракты вспомнил. Значит, не подействовал вимпацетин как положено. Думаю, недруги впопыхах не соблюли точную пропорцию компонентов, а это в фармацевтике очень важно.

— Складно говоришь, однако. Потому, хочется верить. Но, смотри… — не закончив мысль, князь вперивает в меня пристальный взгляд, от которого мне становится как-то не по себе.

Пытаюсь выдержать его взгляд, не отвести глаза. А он ведь немногим старше меня. Если сбрить эту дурацкую бороденку, то может и вовсе юношей окажется. Но вот же, уже Светлейший Князь. Оно понятно, что княжеский титул по наследству достался. У нас дети олигархов тоже сразу олигархами рождаются. Однако Алексашка говорил, что титул Светлейшего ему за какие-то военные заслуги присвоили. Да и при императорском дворе, как я понял, этот юноша авторитетом пользуется. Взгляд-то такой, будто насквозь человека видит, и понимает — правду тот говорит, или лжет. Но моя-то правда почище любой лжи будет.

— Чего уставился на меня, как на чудо какое?

— Да задумался я, Петр Александрыч. Больно уж воспоминания мои странные. Не знаю, как вам о них и поведать. Я бы сам в такое не поверил, наверное.

— А ты рассказывай, что вспомнил, а я уже сам думать буду, во что верить, во что нет. Расскажи для начала, что в вашем монастыре началось такое, о чем ты только что обмолвился?

— Про теракты что ли? Так, то давно было. Я тогда совсем еще мальцом был. Стали тогда в наш монастырь проникать террористы..

— Кто?

— Это такие диверсанты, которые закладывают взрывчатку в местах большого скопления людей и подрывают. Например на базаре, или в храме во время службы.

— Это зачем же народ-то гробить? — удивляется князь.

— Чтобы дестабилизировать обстановку в стране, или в конкретном регионе. То есть, создать панику, внушить народу чувство незащищенности и поколебать его веру в ныне действующую власть.

— Эко подло-то как!