Густая роща - Юлия Лим (2018)

Леший нахмурился так, что под густыми седыми бровями не стало видно его глаз. Опираясь на Буяна, он думал, что должен поступить как отец. Сердце говорило ему немедленно покинуть Густую рощу, а разум велел оставаться на месте. Он понимал, что этот выбор станет судьбоносным как для него, так и для Залесья. О каждом своем решении Леший будет жалеть. От осознания этого сердце его разрывалось пополам.

«Нам придется надеяться на чудо, — сказал он после длительного молчания, — наш мальчик, где бы он ни был, сможет вернуться».

«Ты хочешь оставить его одного?! — голос Кикиморы взметнулся от волнения. — Любимый супруг, как ты можешь выбирать между Густой рощей и нашим сыном?»

«Ты же понимаешь, что я готов на все, ради Домового. И я делаю это для того, чтобы чудо могло случиться. Если я оставлю Густую рощу, то мы уже не сможем никого спасти, даже нашего мальчика».

По щекам Кикиморы покатились слезы. Она прижала руку к груди, что горела болезненным огнем, и закрыла глаза.

«Если Домовой умрет, я тоже умру», — прошептала она и прервала связь с супругом.

Леший склонил голову. В цветок вьюнка попала слеза и он, впитав ее, расцвел еще краше.

* * *

Вурдалак сидел на пыльном троне. По бокам вилась густая паутина, по которой ползали крупные пауки, но его устраивал такой антураж.

— Подумать только, я царевич уже более пятисот лет, но совсем не выгляжу, как царевич из сказок, — сказал он.

Никто не поддержал разговор. Одиночество, как паучьи сети, давно опутало его плотным коконом. Боль, что он испытывал, закалила его характер, но оставила вечно гниющие язвы. И каждый раз Яге удавалось ткнуть своими словами именно в них.

Свобода… хотел ли он свободы на самом деле? Ведь он прислуживал ей столько лет и никогда не жаловался. Пытался несколько раз предать ее, но это было лишь временное недовольство.

— Если бы только ты полюбила меня, а не его, всего этого не было бы, — сказал Вурдалак, постукивая черным ногтем по подлокотнику.

Он вспоминал, сколько раз Ягиня обзывала его гнусными словами, унижала из-за внешности, и дразнила своими чувствами к младшему брату. К тому маленькому неумехе, который упал и расшиб себе подбородок об камень. Даже спустя столько времени Вурдалак видел в Кощее лишь маленького бледного ребенка, лишенного родительской заботы, и бегающего за братьями в поисках внимания.

— Глупый ребенок, — Вурдалак сжал подлокотники так, что черное дерево захрустело, — глупая женщина. Вы ничего не знаете о жизни. Придется вас научить уму-разуму.

Он вскинул голову и посмотрел на сотни летучих мышей, свисающих с потолка.

— Дети мои, — Вурдалак поднял руки.

Множество светящихся глаз тут же раскрылось. Послышалось громкое шипение и шелест крыльев. В мгновение ока маленькие вампиры очутились подле отца: облепили его трон, его самого, стол и длинный ковер тронного зала. Летучих мышей было столько, что они были похожи на черное море из живой плоти.

— Мне больше не на кого надеяться, кроме вас. Я хочу, чтобы вы помогли мне, — сказал Вурдалак.

Ответное шипение эхом разнеслось по всему замку.

* * *

В своей жизни Баюн боялся лишь одного: истечь кровью и умереть. В прошлый раз Яга спасла его и выходила. Теперь же он боялся погибнуть от ее рук, ведь знал, что гнев Ягини вряд ли сменится на милосердие.

Кот летел к ее избушке в надежде, что Яга поможет им. Хотя бы потому, что без ее помощи и Залесье, и Кощей, будь он неладен, погибнут. Баюну хотелось верить в лучшее, но сердцем он ждал худшего.

Стоило его лапкам коснуться подоконника, как он услышал:

— Я ждала тебя, Баюн. Знала, что ты притащишься сюда сразу же, как разнюхаешь про вурдаланку.

— Если ты, мр, все знаешь, то помоги нам! — попросил кот, стараясь держаться подальше от ведьмы.