Божество - Дженнифер Арментроут

— Отстойно не иметь друзей, да? — спорсил Люк через некоторое время.

Я нахмурилась.

— Знаешь, хорошо, что ты не станешь психологом, потому что у тебя правда не получается заставлять людей чувствовать себя лучше.

— Но у тебя есть друзья, — продолжил он, как будто я ничего не говорила. — Просто, кажется, ты нас забыла.

— Кого например?

— Например, меня, — Люк вытянулся рядом со мной. — И еще Дикона. И Оливию.

Я фыркнула:

— Оливия ненавидит меня.

— Нет.

— Вранье, — я уронила руку, глядя на него в темноте. — Она винит меня в смерти Калеба. Ты слышал её в день похорон и вчера в холле.

— Ей больно, Алекс.

— Мне тоже больно! — я села, скрестив ноги.

Маты задрожали, когда Люк перекатился на бок.

— Она любила Калеба. Хотя для нас очень непрактично кого-либо любить, она его любила.

— И я любила его. Он был моим лучшим другом, Люк. Она винит меня в смерти моего лучшего друга.

— Она больше тебя не винит.

Я пригладила волоски, которые выпали из моего хвоста.

— Когда это случилось? В последние двадцать четыре часа?

Не колеблясь, Люк сел и каким-то образом нашел мою руку в темноте.

— В тот день, когда она подошла к тебе в коридоре, она хотела извиниться перед тобой.

— Забавно, потому что я не помню, чтобы она что-нибудь говорила, чтобы облегчить мою скорбь, — я не убрала руку, потому что было приятно, что кто-то прикасается ко мне и ничего черт возьми не происходит. — Это новый способ извиниться, о котором я не знаю?

— Я не знаю, о чем она думала. Она хотела извиниться, но ты не остановилась, чтобы поговорить с ней, — мягко объяснил Люк. — Она потеряла самообладание. Она была с тобой стервой. Она это знает. Потом, ты надрала ей зад перед всеми, и это тоже не помогло.

Старая Алекс рассмеялась бы, но мне не стало от этого лучше.

— Тебе нужно поговорить с ней, Алекс. Вы обе нужны друг другу.

Я вытащила руку и вскочила на ноги. Комната внезапно стала душить меня и я не могла это больше выносить.

— Мне не нужна ни она, ни что-либо еще.

В то же мгновение люк уже стоял рядом со мной:

— И это вероятно самое незрелое из всего, что ты когда-либо говорила.

Я сузила глаза в его направлении.

— И я могу сказать тебе еще кое-что более незрелое. Я едва удерживаюсь от того, чтобы ударить тебя.

— Это не очень мило, — поддразнил Люк, обходя меня. — Тебе нужны друзья, Алекс. Каким мы красавчиком ни был Сет, он не может быть твоим единственным другом. Тебе нужен кто-то с кем ты можешь поплакать, кто-то, кто не будет пытаться залезть тебе под юбку. Тебе нужен кто-то, кто захочет быть рядом не из-за того, кто ты, а из-за того, какая ты.

Моя челюсть ударилась о мат.

— Надо же.

Люк, должно быть, почувствовал моё потрясение, потому что он рассмеялся.

— Все знают, кто ты, Алекс. И большинство людей думает, что это круто. Что действительно не круто — и это причина того, что они тебя избегают, — это твое поведение. Все понимают, что тебе больно из-за Калеба и из-за того, что случилось с твоей мамой. Мы это понимаем, но это не значит, что мы должны мириться с твоей постоянной стервозностью.

Я открыла рот, чтобы сказать Люку,что я не единственная, кто был стервой, что они обращались со мной как с собакой с тремя головами с моего возвращения, и даже до этого, но я не смогла. Кроме общения с Сетом, я изолировала себя от всех.

И иногда я была ужасным человеком. У меня были причины — хорошие причины, но они были просто предлогами. Мою грудь придавило тяжестью.

В темноте и тишине, окружающей нас, Люк нашел меня и обхватил рукой мои напряженные плечи.

— Ну, может быть, нам придется мириться еще чуть-чуть. Помимо прочего, ты Аполлион, — я слышала улыбку в его голосе. — И даже не смотря на то, что ты была гигантской стервой, мы все еще любим тебя и беспокоимся.