Божество - Дженнифер Арментроут

— После того, как вы с Джексоном спарринговали, все говорили об этом в кафетерии. Коди проходил мимо и сказал какую-то гадость. Я не помню что — возможно что-то о том, как здорово быть чистокровным, — она закатила глаза. — В любом случае, Леа невозмутимо поднялась и перевернула целую тарелку еды ему на голову, — у неё вырвался смешок. — Я знаю, я не должна смеяться, но бы хотела, чтобы ты видела это. Это было уморительно.

Мой рот открылся:

— Серьезно? Что сделал Коди? У Леа теперь проблемы?

— Коди пришел в бешенство, назвал нас скопищем варваров или чем-то в таком духе. Думаю, на Леа написали жалобу и её сестра была не очень довольна.

— Ух ты. Это не похоже на Леа.

— Она вроде как изменилась, — Оливия успокоилась. — Знаешь, после всего что случилось, она уже не такая, как была раньше. Ну ладно, у меня есть кое-какие дела... но я рада что мы поговорили.

Я встретилась с её взглядом, и часть напряжения пропала. Как раньше уже не будет, по крайней мере какое-то время.

— Я тоже.

Она улыбнулась с облегчением:

— Увидимся завтра в обед в кафетерии?

— Конечно. Я там буду.

— Я уезжаю на зимние каникулы с мамой на следующей неделе. Какие-то дела в Совете, она должна там присутствовать и хочет, чтобы я поехала с ней, но когда я вернусь, может займемся чем-нибудь? Например, посмотрим кино или потусим?

Если у смертных были каникулы в честь Рождества, наши занимали весь февраль и были связаны с празднованием Антестериона. Когда-то давно, праздник длился всего три дня, и все напивались в честь Диониса. Это было как Ночь Всех Святых и Карнавал, смешанные в одну гигантскую пьяную оргию. В какой-то момент чистокровные продлили празднование на весь месяц, сделали его спокойнее и наполнили заседаниями Совета. Рабы и слуги тоже могли раньше участвовать, но и это изменилось.

— Ага, здорово. Я буду рада.

— Хорошо, ловлю тебя на слове, — Оливия поднялась, чтобы уйти, но задержалась в дверях. Обернувшись, она помахала мне и застенчиво улыбнулась, прежде чем исчезнуть.

Я взглянула на тетрадь. Какая-то часть боли и вины, которая осталась после смерти Калеба, ушла. Я глубоко вздохнула и нацарапала быструю записку Лаадан, прося её не беспокоиться насчет инцидента с напитком и благодаря её за то, что рассказала мне об отце. Потом я написала еще два предложения под коротким абзацем.

Скажите моему отцу, что я ЛЮБЛЮ его. Я всё исправлю.

Вечером я запечатала письмо и передала его Леону, который торчал за дверями моей комнаты, с точными указаниями передать это Айдену.

— Могу ли я спросить, почему ты передаешь записки Айдену? — он смотрела на письмо так, как будто это была бомба.

— Это любовная записка. Я прошу его обвести "да" или "нет"в ответ на вопрос, нравлюсь ли я ему.

Леон пронзил меня ничего не выражающим взглядом, но сунул письмо в задний карман. Я дерзко улыбнулась ему, прежде чем закрыла дверь. Я чувствовала себя так, словно с моих плеч подняли грузовик. Отвернувшись от двери, я метнулась к компьютерному столу. Мои босые ноги ударились обо что-то толстое и тяжелое.

— Ой! — подпрыгивая на одной ноге, я взглянула вниз. — Боги, я такая глупая.

На меня уставилась книга "Мифы и Легенды". Я нагнулась и быстро схватила её. Каким-то образом, я забыла о ней среди всего этого сумасшествия. Сев, я открыла пыльный том и начала искать секцию, о которой упоминал Айден когда мы были в Нью-Йорке.

Удача мне не улыбнулась, когда я просматривала часть, написанную на английском. Вздохнув, я я перелистнула книгу в начало и начала бегло просматривать страницы, покрытые тем, что казалось для меня тарабарщиной. Мои пальцы застыли через сотню страниц, но не потому, что я смогла прочитать надпись, а потому, что я узнала символ сверху страницы.

Это был перевернутый факел.