Ледяное сердце - Ольга Лебедева (2021)

— Ты ведь знаешь, Элайна, я готов был принять любой твой выбор, наплевав на политические и экономические выгоды от предстоящего союза. Вижу, ты не сводишь с Морти глаз, и это наводит меня на определённые мысли. Мальчик беден, но у него много других достоинств. С его упорством и умом можно добиться в жизни многого. Если он тебе нравится, почему ты не сказала мне об этом до того, как ваш брак стал невозможен?

Отец хмурил брови и смотрел на меня с сочувствием. Я же открывала и закрывала рот, не в силах подобрать нужные слова. Отец и впрямь думает, что я влюблена в Морти? Какой ужас! И как теперь убедить его в обратном, не раскрывая чужой тайны?

— Эээ, — начала было я, но сразу поняла, что ничего внятного сказать не могу. Если начну всё отрицать, отец окончательно уверится в собственной правоте и только Всемилостивая знает, на что он готов отважиться ради счастья дочери.

От обсуждения неудобной темы меня избавил вбежавший с улицы мальчишка. Глаза пострелёнка сверкают, лицо раскраснелось, по всему видно, что он очень спешил и не просто так. Произнесённые им слова рождают в зале бурю.

— Там наши вернулись, — звонкий детский голосок разносится под сводами старого замка, перекрывая гомон в зале, шум отодвигаемых стульев и грохот разбившейся посуды. Не успевают затихнуть его отголоски, а сорванца уже и след простыл.

Разумеется, все ломанулись следом за ним. В дверях неминуемо возникла давка. Пришлось, закусив губу, дожидаться, пока она рассосётся. Но даже выйдя на крыльцо, я не смогла приблизиться к мужу, оказавшись отрезанной от него гомонящей толпой. Эрдан отдавал какие-то распоряжения своим подчинённым. Взгляд суровый, одежда грязная, но следов крови на ней не видать. И лицо не кривится от боли, значит, можно предположить, что муж не ранен, просто очень устал.

Толпа слаженно разворачивается в сторону распахнутых настежь ворот, словно ожидает чьего-то прибытия. И вскоре я вижу, как во внутренний двор въезжают крестьянские телеги. Одна, другая, третья.

На них лежат бессознательные мужские тела. О том, что все они могут быть мертвы, я стараюсь не думать. Гоню эту мысль поганой метлой, не оставляя ей ни шанса на воплощение. Делаю шаг вперёд, но отец заставляет меня остановиться.

— Ты ничем им не поможешь, — говорит он тихо, крепко сжимая моё запястье. Я знаю, что отец прав, но всё равно пытаюсь вырваться из захвата. Пусть я не маг и не целитель, а всего лишь жена, но именно поэтому я должна быть рядом со своим мужем в минуту скорби, чтобы разделить на двоих постигшее его горе.

— Я должна, — шепчу одними губами и чувствую, как разжимаются пальцы отца.

Толпа напоминает бурлящее море, и я ныряю в него с головой. С трудом пробираюсь вперёд. Чем ближе к Эрдану, тем плотнее становятся ряды обступивших его оборотней. Мужчины напряжены, они с жадностью ловят каждое слово вожака. Я пытаюсь прислушиваться к тому, что говорит Эрдан, но толпа возмущённо гудит, заглушая его слова.

Широкие спины маячат перед глазами. Я со всей силы бью кулаками в ту, что оказывается ближе всего и натыкаюсь на удивлённый взгляд, а за ним ещё один, и ещё. Наконец, до оборотней доходит, кто так настойчиво вламывается в их ряды, и они вдруг расступаются, давая мне дорогу.

— Давно бы так, — пыхчу я возмущённо, вскидываю голову и нарочито медленно прохожу по образовавшемуся живому коридору.