И опять Сайх с завистью смотрел им вслед. Джас приобнял сына, знал он, что Великий предрек его сыну умение летать, вот и показал жестами, чтобы не переживал, все у мальчика впереди.

Лена, впервые попавшая в столицу, с любопытством осматривалась — грурги донесли их до ближайшего лесочка, где уже ждала закрытая, большая, наверное — карета.

Город ей понравился сразу. Не было разделения кварталов на бедные и богатые, дома — все без исключения стояли в глубине двора, в основном дворы были засажены деревьями и цветами, улочки чистенькие, через равные промежутки стояли урны для для мусора, и нигде ничего не валялось, дороги прямые, вымощенные крупным камнем. Уже потом Лена узнала, что от центральной площади лучами расходились улицы города, от которых так же — лучами разбегались маленькие улочки и переулки.

Одуванчик — пришло ей на ум сравнение, когда она увидела столицу с высоты.

Сейчас же она во все глаза рассматривала внушительное здание, монументально возвышающееся на площади, кто бы сомневался — Великого Путника, статуя которого украшала средину площади.

— Это дом правителя?

— Нет, — улыбнулся Людиг, держа на руках свою Голубушку-любушку, голубоньку-любоньку — мама так ворковала, кормя её, а папа вмиг подхватил.

— Заставь Айхо жить в доме, где от лишнего народу не протолкнуться. Он больше всего ценит тишину и покой, живет в небольшом доме с двумя своим давними женщинами — одна кормилица и повар, другая домоправительница, слуг не держит, приходят там убрать-помыть и все.

— А жена? — удивилась Лена.

— Да мы с ним два самых старых холостяка, — выговорил он иноземное слово, — мне вот, видишь, хвала Великому, повезло, а Айхо… Может, где-то и его половина ходит?

— Но как же без женщин, или он их меняет?

— Милая, у нас не принято жить с женщинами просто так, не получается, или половинка, или… — Людиг замялся.

— Понятно. Откуда же берутся девочки для..?

— По-разному, — уклончиво сказал Людиг, — но в большинстве своем — сами так желают.

— А ты теперь, как же? Вдруг тебе что-нибудь захо… — Не захочется, — перебил её Людиг, — я тобой вряд ли смогу насытиться!! Вон, видишь, красная крыша в саду виднеется? Это дом Айхо, а мой чуть подальше.

Карета заехала во двор с другой стороны дома, на крыльцо тут же шустро выскочила недавно ещё совсем дряхлая Сель, приложила руку ко лбу от слепившего ей в глаза солнца, напряженно смотрела, кто же выйдет??

Увидев узенькую женскую ступню, радостно всплеснула руками и мигом слетела с крылечка.

— Леночка, девочка моя, Леночка — живая!

Бодренькая Сель гладила Ленку по плечам, по волосам, по лицу:

— Как я по тебе ску… чала… — она увидела, как из кареты вылезает Людиг, бережно прижимая к себе сверток.

— Ой, радость какая! — она мгновенно оставила Ленку и, осторожно взяв у сияющего папы ребенка, шустро посеменила в дом.

Людиг и Лена, зашедшие в дом позже минут на пять-семь, застали бабушку воркующей над проснувшейся малышкой.

— Ах ты, маленькая красавица, ах ты, деточка моя милая, как бабушка Сель тебя ждала!

Голуба внимательно смотрела на старушку, явно слушая, что ей говорит бабуля, находящая все новые слова для малышки.

— Людиг, — нехотя отдав внучку маме для кормления, спросила Сель, — исполнилось ли мое предсказание?

— В точности, сам роды принимал, думал, сдохну возле неё от страха, но никого рядом не было, только шамбаи.

Сель ахнула.

— Они её не тронули? Это же дикие звери?

— Не тронули, наоборот, самец меня к ней привел, а самке Ленуша и ногу залечила, и котенка второго оживляла.

— Чудеса! Ай, да дочка у меня!

Увидев у малышки крылышки, долго молча любовалась, потом сказала:

— Вызывай Фейха, надо на меня молчание наложить, сама не скажу никому, но стара я стала, мало ли, боли не выдержу.

Людиг улыбнулся: