Пепел - Екатерина Бунькова (2017)

— Снимай остальное и ложись, — велела она, принимаясь копаться в каком-то сундуке. Я смущенно выбрался из мокрой одежды: Эдар не поскупился, когда обливал меня холодной водой. Потом быстро лег в кровать и накрылся одеялом: снизу, по крайней мере. Нагибаться было нестерпимо больно, а без мокрой и холодной рубашки тело снова начало пылать.

Со стороны Лан раздавалось позвякивание. Время от времени она доставала из сундука какие-то флакончики и просматривала их на свет. Флакончики были очень подозрительные: такими грязные шаманки на рынках торгуют.

— Может, лучше лекаря позовем, — попытался я пойти на попятный: кто-то говорил мне, что в Асдаре беда с медициной.

— Я и есть лекарь, — ответила Лан. Пришлось умолкнуть и смириться с судьбой. Боги, надеюсь, она хотя бы хуже не сделает.

Наконец, Лан нашла то, что нужно, вытащила откуда-то свернутые полоски тонкой белой ткани и вернулась со всем этим ко мне. Еще раз окинула взглядом неестественно розовую кожу, снова цыкнула, качая головой, откупорила флакончик, вылила себе на ладонь что-то густое, желто-коричневое с хвойным запахом и принялась щедро смазывать ожог. Ощущения были двоякими: с одной стороны, прикосновения были болезненными, а с другой стороны, прохладное снадобье хоть немного утихомиривало грызущее меня невидимое пламя.

— Пузыри будут? — спросил я, когда она придвинулась ко мне, чтобы смазать шею и подбородок.

— Нет, — ответила Лан. — Но болеть будет долго.

Это я и без нее знал. Даже солнечные ожоги болят по нескольку дней, а тут такое. Эх, и почему мне так не везет? Впрочем, учитывая мою черную молитву…

Нанеся первый слой, Лан почти сразу наложила и второй. Это было уже не так болезненно, а, напротив, даже приятно: она больше никуда не торопилась, и не касалась меня кожей, скользя в паре волосков над ней. И снадобье было восхитительно-прохладным. По комнате от него разливался запах хвои и прелой листвы, напоминая почему-то о болоте: месте грязном, но весьма сыром и прохладном, о каком мне сейчас и мечталось.

Наконец, Лан смазала все пострадавшие участки и взялась за бинты, но, осмотрев меня, передумала и сказала:

— Давай-ка я лучше просто тканью сверху накрою, не буду бинтовать. Ты не ходи никуда сегодня. Я принесу тебе ужин сюда.

— Они будут смеяться надо мной, — сказал я и прикусил язык. Докатился: жалуюсь жене.

— Они так и так над тобой смеются, поэтому какая разница? — пожала плечами Лан, укладывая обратно разворошенный сундучок. Ну, спасибо. Утешила. Ты сама доброта.

— Почему? — спросил я спустя некоторое время.

— Что «почему»? — не поняла она.

— Почему они смеются надо мной? — уточнил я.

— Потому что им надо над кем-то смеяться, — пояснила она. — Мужчины расстроены тем, что мой выбор пал не на них, и ищут в тебе недостатки. А ты, словно специально, даешь им массу поводов для пересудов.

— Но я делаю все, что от меня требуется, — с трудом сдерживая возмущение, сказал я.

— Забудь. Мне все равно не объяснить, — вздохнула Лан, убирая сундучок на место. — Лежи спокойно, постарайся не двигаться. Я закончу работу и вернусь.

Совершенно естественным движением она чмокнула меня в губы и ушла, оставив наедине с болью и мешаниной чувств.