Калиновый мост - Ольга Горовая (2019)

— Знал… — не стал спорить. — Хорошо? Вряд ли. Как такого хорошо знать можно? Чернота одна, его мотивы для меня всегда за гранью реальности были. Но мы знакомы… Служили вместе долго, в одной части в пограничных войсках. Он командовал одним отрядом, я — другим. Как-то интуитивно старались не пересекаться. Корниенко все рассчитывал, что рано или поздно возглавит эту часть. Но… знаешь, у него вечно что-то случалось: то один боец погибнет, то увольнялось немало в запас. Были, конечно, и те, кто годами под его началом служил, преданные… Но на него похожи, словно по себе подбирал, Черт. Да и проверяли все, расследовали вроде. Ясно, что не все службу выдерживают, накладывается многое, случается всякое, но как-то уж очень часто, — Захар помолчал, воскрешая в памяти все события прошлого. — Мне нравилось в части служить, знаешь, на границе, в поле. Уже до серьезных званий дошел же, начальство в штаб перевело, но… не мое это, зоренька. Я в бумагах и кабинетах задыхался, — усмехнулся, тут же зевком перебив этот смех. — Добился, чтобы назад назначили. А там как раз в часть новые люди пришли, пара молодых парней была, только после училища, одного к Корниенко в отряд распределили. Он ко мне подошел недели через три, сказал, что поговорить хочет и перевестись, а у меня времени не было, наша смена, выходить как раз нужно. Я чувствовал, что у него на уме серьезное что-то, уловил, согласился, пообещав поговорить после возвращения. Но когда мы через сутки вернулись… — Захар умолк на мгновение, вспоминать было горько и сейчас. — Парень, Ростислав, был мертв. Мне сказали, что самоубийство, затяжная депрессия, не выдержал напряжения… Но это было полной чепухой! Я же говорил с ним накануне, и точно знал, что все у Ростислава с головой и нервами в порядке! — старая злость плескалась внутри, обжигая и сейчас, несмотря на то, что уж теперь Корниенко точно по заслугам понес наказание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зоряна, точно уловив это все буйство, мягко и нежно провела ладонью по его груди, поцеловала шею, словно успокаивая, разделяя с ним те сожаления. И стало действительно легче. Поймал ее пальчики, прижал к своим губам с благодарностью.

— В общем, я не поверил, начал докапываться, рыть по всем направлениям и… докопался. От меня же не отделаться и не откупиться, если вцеплюсь, — Захар вновь затылком откинулся на спинку дивана. — Там столько всего всплыло, что лавиной грязи могло всю часть накрыть, даже штаб вмешался — огромным скандалом грозило, если бы в прессу хоть часть просочилась. Корниенко и с контрабандой связан был, причем не просто товаров, покрывал и нелегалов, и наркотики. Катался, как сыр в масле, роскошествовал, имея с этого всего огромный доход. Принуждал своих участвовать в этом за долю, делая пособником. А если кто-то честный отказывался в подобном мараться, как Ростислав, «доводил до самоубийства». Так следствие решило, но ни фига, я поклясться могу, что он сам как минимум пару хороших парней убил, просто обставил все, как суицид. Только доказательств у меня не было, не те, которые можно в суде предъявить. Но меня и так выслушали и поверили. Корниенко был в курсе, кто в его падении виноват… Мы сцепились в рукопашной, было дело. Сармат растянул, вызвал патруль, уговорил в официальном русле держать дело, чтобы самому не подставляться. Жека… Тогда промолчал. Не лез больше, что-то с военными прокурорами решал, пропал из поля зрения. Выходит, зуб точил все это время. И знаешь, мне даже странно поначалу было, что ты с ним тогда на дороге пересеклась… Казалось бы, ну как такое возможно? Но, видимо, так судьбе было нужно, чтобы мы с ним встретились опять. Как тогда тот Нестор сказал, ты случаем в наш старый клин втянута оказалась, видно, чтобы этот узел наконец-то был разрублен…