Калиновый мост - Ольга Горовая (2019)

Оксана приходилась какой-то дальней родственницей Зоряне по отцу, вроде как. Тот уехал давно на заработки, да так и не вернулся, до сих пор никто не знал, куда пропал и жив ли. Мать верила… Но, когда и она умерла, тете Оксане не позволили удочерить девочку, социальная служба отдала предпочтение тете Вере, более близкой родственнице. Да и семья батюшки, очевидно, внушала больше доверия, еще, вроде, и с радостью согласилась взять племянницу под опеку…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хотя отношение к детям, не только к приемным, стоило признать, но и к своим, больше рабовладение строгостью напоминало. И методами наказания тоже. Их и еды могли лишить на день, если спорили или недостаточно расторопно выполняли домашнюю работу; и поколотить, если под горячую руку матушке попадались. Та, вообще, как помнилось Зоряне, детей не любила. Срывала на них собственную желчность и озлобленность за все то, что шло не так, как хотелось. Зачем же своих завела, да еще и других потом усыновлять начала? Положение жены священника обязывало?.. Вероятно, Зоряна не спрашивала, стараясь поменьше тетке на глаза попадаться. Но не могла не признать, что свою социальную роль тетя Вера играла превосходно всегда.

Однако, что сейчас показалось Зоряне самым тяжким грехом приемных родителей, их полностью лишали веры в самих себя, методично пытаясь вытоптать достоинство и человечность. Обесценивали любое знание и умение, любые навыки, высмеивая даже намек на то, что дети смогут справиться с жизнью во внешнем мире одни. Она это теперь так явно видела, попробовав иного, что даже странно было, как решилась убежать в итоге? Наверно, накопилось слишком многое…

Детей сталкивали между собой, поощряя высмеивание и травлю. Любое отличие могло послужить причиной жестоких унижений и оскорблений. У Зоряны таких отличий от остальных имелось в избытке и во внешности, и в отношении к миру…

— Что-то еще вспомнила, бесценная моя? — муж подошел ближе, обняв ее со спины, словно ощутил тоску и старался согреть, передать часть своей силы, поддержать. Его голос тут звучал еще глубже, гулко, как фоня от стен церкви.

Свечи вокруг медленно гасли, догорая, да и весь зал как-то размывался, все глубже погружаясь в ночные тени.

— Много всего, — улыбнулась со всей своей огромной любовью. — Теперь бы разложить это в голове по местам…

— Нам дальше пора, Зоряна, — Захар указал на порог церкви, где в темноте неясной тенью мелькнула… лиса?..

Да, точно! Ее пушистый хвост, отливающий серебром в ночных тенях почему-то, будто тянул, понукал, торопил их двигаться дальше. Прав Захар! Только лиса-то что тут делает? Диво дивное, а не сон, вот уж точно!

— Хорошо, пошли, — не спорила Зоряна. Она тут все вспомнила, теперь оставалось это внутри себя осмыслить.

Вышли на улицу следом за этой лисой, очевидно, важной, судя по поведению Захара. Но… неожиданно для Зоряны оказались не в огромном дворе церкви, где частенько собирался народ летом после службы, а то и во время молитв, когда в духоте стоять охочих не было, и двери храма распахивали настежь. Нет, они сейчас стояли перед заброшенным домом, в котором просела и провалилась внутрь крыша. Забор вокруг оброс травой и сорняками, местами был повален, во дворе не виднелось ни единого признака обитания.

Но, несмотря на явное запустение, окна остались целыми, двери плотно прилегали, закрывая вход, и было заметно, что никто не пытался проникнуть внутрь или разграбить хату. И не страшно, как ни странно, не ощущалось тлена или тоски.

— Что это за место? — поинтересовался Захар, с интересом оглядывая окрестности. — Хорошее, кстати, чувствуется. Очень умно выбрал кто-то. Тут бы жить и жить…