Мишень - Кэтрин Коултер

Однако в голосе не звучало особого сожаления, да это, впрочем, и неудивительно, если представить, сколько ей довелось вынести.

– Признаюсь, я очень рад, что остался жив. И счастлив, что к Эмме вернулся дар речи. Правда, мы и без того прекрасно ладили. Она классно рисует.

– Почему ты молчала, Эмма?

Девочка сосредоточенно свела брови и, недоуменно пожав плечами, прошептала:

– Ничего не получалось. Я старалась, но не могла.

До тех пор, пока не подумала, что ты обязательно застрелишь Рамзи. Тогда мне стало ужасно плохо. Я не знала, что делать, поэтому, наверное, – заговорила. Рамзи просил написать мое имя, а я только головой качала. Он решил, что я не умею писать. Зато я рисовала все время, мама, а больше ничего…

– Ты молодец, – похвалила мать, осыпая ее поцелуями. – О, Эмма, я так тебя люблю!

Она снова устроила девочку у себя на коленях.

– Здорово, что ты пришла, мама. Я боялась, что никогда больше не увижу тебя. Знаешь, ма, мне было так страшно, так страшно.., одной в лесу…

Эмма стиснула худыми ручонками шею матери и заплакала, тихо, жалобно всхлипывая и шмыгая носом.

– Нет, родная, все хорошо. Мы снова вместе Я ни за что на свете не оставлю тебя, клянусь. О, Эмма, я люблю тебя! Господи, я почти потеряла надежду!

Рамзи тактично отвернулся, но уйти было некуда.

Теперь они обе рыдали, причем, как ни странно, голос у Эммы оказался ниже, чем у матери. Подождав, пока они немного успокоятся, Рамзи бросил женщине одеяло. Она укрыла себя и дочь и тупо пробормотала:

– На Эмме мужская рубашка.

– Да, я забыл купить ей пижамку. Но по крайней мере она не мерзнет.

Он долго собирался с духом, прежде чем подняться.

Нога дала себя знать острой болью.

– Пойду запру дверь на всякий случай.

Женщина не ответила, по-видимому, ей было все равно. Она ничего не замечала вокруг, кроме дочери, и сейчас безучастным взглядом проводила Рамзи, который, посмотрев в окно, проковылял к двери, задвинул засов и накинул цепочку. Он обернулся как раз в ту минуту, когда она стягивала туго облегавшую голову вязаную шапочку. Копна рыжих завитков наконец вырвалась на волю. Самые длинные пряди были заплетены в косу, но остальные буйной гривой обрамляли овальное лицо с тонкими чертами. Видимо, напряжение отпустило ее, и на щеках заиграл румянец. Уголки губ приподнялись в улыбке, глаза засияли.

Рамзи столько всего нужно было ей рассказать, на языке вертелось так много вопросов, но ему удалось выдавить лишь несколько слов:

– Не хотите кофе? Мигом сварю. У нас здесь все довольно просто, без особых удобств.

– С удовольствием, – кивнула она. – Я так промерзла, что вряд ли когда-нибудь согреюсь.

Он, прихрамывая, направился на кухню, и Эмма тотчас последовала за ним. Серая рубашка волочилась по полу. Из-под подола выглядывали белые спортивные носки. Девочка подошла к маленькому столику и высыпала пару ложек кофе в специально предназначенную для этого кастрюльку. Потом Рамзи налил воды и поставил кастрюльку на огонь. Действовали они довольно слаженно, поскольку весь процесс был уже не раз повторен за последние четыре дня. Он обернулся к стоявшей на пороге женщине. Та ошеломленно уставилась на дружную парочку. Рамзи вспомнил, что так и не узнал, как ее зовут. Но пока это не имело значения. Самое главное – создать нормальную домашнюю атмосферу.

– Мы с Эммой успели сработаться, – пояснил он. – Лучше нашего кофе нигде не найдете. Мы даже собирались открыть кафетерий. Эй, Эмма, кто будет старшим партнером?

– Я не знаю, что это такое, Рамзи.

– Чье имя будет первым на вывеске, твое или мое?

– Я маленькая, значит, должна идти прежде тебя.