Выбежав из дома, Фасолинка долго резвилась – словно не понимала, для чего ее выпустили. Лили же стоически терпела голод. Потом она наконец-то привела Фасолинку домой и с завистью смотрела, как та с аппетитом поглощала рагу. Затем отвела собаку обратно в амбар, сама же вернулась в комнату и, усевшись за стол, стала ждать Паскаля.

Он появился спустя несколько минут. Его влажные волосы блестели, а на свежевыбритом подбородке Лили заметила царапину.

– Если бы у вас был слуга, – наставительно заметила она, – вы бы не порезались.

– Если бы у меня была горячая вода, – ответил муж не без сарказма, – я бы распарил лицо перед бритьем, что обычно помогает предотвратить подобные неприятности.

– У вас когда-нибудь был камердинер? – спросила Лили, пытаясь уйти от неприятной темы.

– Когда я жил в Рейвенс-Роуэнз-клоузе, Бинкли был там и дворецким, и лакеем, и камердинером. Он бы не потерпел вторжения на свою территорию. А потом у меня иногда были помощники, но ни одного – в роли камердинера.

– А почему вас не устраивал обычный камердинер? – спросила Лили. – И кто же тогда на вас работал?

– Мне довольно часто приходилось нанимать на работу носильщика или проводника, исполнявшего также и обязанности носильщика. А камердинеры… Им, знаете ли, не слишком нравится карабкаться по горам с поклажей за спиной.

– В самом деле? Вам доводилось путешествовать в горах? И перебираться через перевалы? Чарли говорил, что вам очень нравится… забираться в какие-нибудь отдаленные уголки.

– Чарли вам про меня рассказывал? – спросил Паскаль.

Он выкладывал рагу на тарелки, и Лили вдруг заметила влажный темный завиток у него на затылке. Заметила и то, как натянулась льняная рубашка на его мускулистых плечах. Покраснев, она отвернулась и пробурчала:

– Да, рассказывал. И если вы хотите знать мое мнение, то место, где мы сейчас оказались, возможно, даже дальше от цивилизации, чем те самые «отдаленные уголки».

Паскаль выпрямился с озорным блеском в глазах. Поставив тарелки на стол, заявил:

– А я бы сказал, Сен-Симон – центр цивилизации. – Он тут же откупорил бутылку с темно-красным вином и разлил вино по стаканам. – Ну… давайте есть. Я ужасно проголодался.

Ему не пришлось повторять приглашение – Лили набросилась на еду так, словно ела последний раз в жизни.

– Как вам удалось так вкусно все приготовить? – спросила она, утолив первый голод.

– Вы же сами все видели. Берете все, что у вас имеется, нарезаете, добавляете каких-нибудь трав и специй, если есть, подливаете вина, а если вина нет, то и вода подойдет, и ставите в котелке на огонь. Когда мясо начнет отделяться от костей, считайте, что еда готова. Но вы, должно быть, переоцениваете мои кулинарные способности. Народная мудрость утверждает: аппетит – лучшая приправа. Судя же по тому, как вы едите, аппетит у вас очень хороший.

– Никогда ничего подобного не ела, – пробормотала Лили, подбирая хлебом остатки соуса с тарелки.

– А вы знаете, из чего готовилось то, что вы ели в Сазерби-Парк? Сколько времени вы проводили на тамошних огромных кухнях? Осмелюсь предположить, что вы туда ни разу не заглядывали.

– Иногда для того, чтобы спрятаться от учителей, – ответила Лили. – Но дальше буфетной я не забиралась. – Она сделала глоток вина, с наслаждением вдыхая его аромат; по телу же ее растекалось приятное тепло.

– Так я и думал, – кивнул Паскаль. – А жаль. Приготовление пищи – занятие очень увлекательное.

– Знаете, а я никогда об этом не думала… Еда просто появлялась на столе, а как она готовилась и из чего, – мне даже в голову не приходило об этом задуматься.

– Неудивительно. Ведь голова у вас была забита всякой религиозной чепухой. От всех этих поучений у любого голова распухнет. Я исхожу из собственного опыта общения с падре Меллитом. В его компании самая вкусная еда встанет поперек горла.

Лили с энтузиазмом закивала.