Небеса любви - Кэтрин Кингсли (2017)

Первые несколько дней она считала, что Жан-Жак ее разыгрывал – хотя и довольно жестоко – и вот-вот придет ее выручать. Но он так и не появился. Спустя неделю, забыв о гордости, Лили сама отправилась в замок за объяснениями. Почему брат махнул на нее рукой? Должна же быть причина!

– Мне очень жаль, – сказала открывшая дверь служанка, – но герцог уехал в Париж пять дней назад.

– В Париж? И мне ничего не сказал?

Служанка лишь пожала плечами.

– Простите. Я больше ничего не знаю.

Совсем упав духом, Лили поплелась обратно в свою хижину. Потом Паскаль сообщил ей, что герцог уехал за ссудой для виноградников. По этому поводу они крупно повздорили, с криками и бранью. Вернее – кричала и бранилась Лили, а негодяй просто ее не слушал. И уступать ей не стал.

– Жан-Жак должен нести ответственность за свою собственность, – заявил муж. – В противном случае, ничего хорошего ему его владения не принесут. Ни ему, ни тем, кто живет на его земле. Ведь он бы не поселился в Сен-Симоне, если бы у него не закончились деньги в Париже, верно? Что, по вашему мнению, он сделает с поместьем, если его не остановить? Конечно же, промотает. Как и все остальное.

– Я не позволю вам говорить о моем брате в таком тоне!

– Я не хочу его оскорбить, Элизабет. Я всего лишь указываю на очевидные факты. Что вы увидели, когда в начале года приехали навестить своего брата? Он хоть что-то делал, чтобы улучшить положение?

– Он был ужасно подавлен, – заявила Лили. – Он не знал, что делать, поэтому я и поехала… Впрочем, не важно.

– Поэтому вы поехали – куда? – спросил Паскаль. Подняв глаза от бумаг, он пристально посмотрел на жену.

– И поэтому… Поэтому я поехала к отцу, – ответила Лили. Ей не хотелось говорить правду. – Я собиралась попросить его о помощи или, по крайней мере, попросить, чтобы выделил мне часть моего приданого. И тогда я смогла бы помочь Жан-Жаку.

– Да вы шутите! Вы ведь не думаете, что я вам поверю? Вы же сами мне сказали, что ваш отец и Жан-Жак постоянно были на ножах и что они друг друга терпеть не могли.

– Да, они друг друга недолюбливали. Но я не могла придумать ничего лучше. И мне больше не к кому было обратиться.

– Пожалуй, что так, – согласился муж. – Но поймите, Элизабет, ваш брат должен сам о себе позаботиться.

– Почему же я не могу ему помочь? Почему не могу позаботиться о его благополучии?

– А он очень заботится о вашем благополучии?

Лили вскинула подбородок.

– У него просто нет такой возможности!

– У него нет, и у нас тоже. Так что давайте оставим эту тему. – Паскаль склонился над счетами, давая понять, что разговор окончен.

Лили же не могла успокоиться до самой ночи – и нарочито громко гремела горшками, сковородками и кастрюлями, наводя порядок на кухне. Но на негодяя это никак не действовало.

И еще она выплескивала свой гнев на его постиранных штанах, выкручивая их изо всех сил, представляя, что это – не его штаны, а шея! Лили чувствовала себя всеми покинутой и всеми забытой, отданной на растерзание упрямцу, у которого не было ни капли сочувствия ни к ней, ни к ее брату и которому было плевать на то, что его жена – герцогиня, а не крестьянка. Да и что этот простолюдин вообще мог знать о тонком душевном устройстве аристократов? Как мог он понять ее страдания?!

Каждый день муж уходил в поля – словно поденщик. Впрочем, он, по сути, и был батраком, поэтому и водил дружбу с крестьянами – наверное, чувствовал себя счастливым в их обществе. Возвращался же домой в грязной одежде, которую ей приходилось стирать, чем она, кстати, и занималась сейчас, – как и всегда в эти утренние часы.