Звук снега - Кэтрин Кингсли (2017)

В задумчивости проводя пальцами по щекам, она всмотрелась в свои черты. Лицо ей показалось вполне обычным и не так уж сильно похожим на лицо кузины. Ну да, нос такой же – прямой и четко очерченный, но слегка коротковатый, на ее взгляд. Глаза и изгиб бровей, действительно, очень похожи. Однако у Лидии глаза были светлее – ближе к цвету моря, а у нее скорее цвета недозрелой оливки. К тому же у кузины они были куда ярче, видимо, потому, что ее переполняли какие-то мысли и эмоции. Красиво изогнутые губы Лидии тоже постоянно были заняты делом – она то дулась на кого-то, то весело смеялась, то просто болтала. Может быть, основное различие во внешности кузин в том и заключалось, что лицо Лидии было одним из многочисленных инструментов, отражающих игру бурлящих в ней чувств. Лицо же молчаливой и не столь эмоциональной Джоанны по сравнению с ним было куда более тусклым и маловыразительным.

Джоанна вздохнула. Так ли уж важно для Гая их внешнее сходство? Ведь, по сути, они с Лидией такие же разные, как мел и сыр. Джоанна несомненно мел, твердый и не приятный на вкус. Именно это в ней и раздражает Гая. Он давал это понять достаточно ясно и не один раз. Впрочем, и вкусный сыр, если под таковым иметь в виду Лидию, ему, в конце концов, пришелся не по нутру.

Впрочем, что бы лорд ни думал, уделять этому большое внимание не следует. Она здесь ради Майлза и только ради Майлза. Его отец лишь один из тех, с кем ради достижения цели какое-то время придется жить рядом. Хотя затянуться это может надолго.

Однако следовало признать и то, что Джоанну странным образом тянуло к Гривзу, будто металл к магниту, и сопротивляться этому она была не в состоянии. Она, Джоанна Кару ди Каппони, которая думала, что не подвержена телесной страсти и успела свыкнуться с этим? Но факт оставался фактом – Джоанна оказалась во власти мужского магнетизма.

Почему жизнь всегда все так запутывает? Задавая этот вопрос, Джоанна испытала что-то похожее на отчаяние. Она отвернулась от зеркала и, взяв сложенную шелковую шаль, принялась с ожесточением ее разворачивать, будто это могло помочь привести в порядок мысли.

Кажется, до сих пор еще никому не удавалось сбить ее с толку до такой степени.

Не успела Джоанна спуститься, будто из ниоткуда у лестницы появился Диксон и склонился в поклоне. Его лицо было абсолютно непроницаемо, однако в глазах явно мелькнула улыбка.

– Ваша светлость, лорд Гривз ожидает вас в гостиной.

– В какой именно? – сухо уточнила Джоанна.

– В серебряно-голубой, – ответил Диксон. Его губы при этом уже привычно для Джоанны слегка дрогнули. – С вашим приходом получится отличное сочетание цветов. Уверен, его светлость это скоро поймет. Вот сюда, пожалуйста.

Когда дверь распахнулась, Гай стоял к ней лицом.

– Контесса ди Каппони! – торжественно объявил Диксон.

Джоанна усмехнулась, вспомнив день, когда о ее приходе было объявлено точно так же – тогда она думала, что ее позвали, чтобы отослать из Вейкфилда.

– «Джоанна» было бы вполне достаточно, – шепнула она Диксону, как и тогда.

Лакей сделал шаг в сторону, сохраняя строго-официальный вид, но, закрывая дверь, вновь улыбнулся ей глазами.

– Добрый вечер, – поздоровался Гай. – Советую подойти поближе к огню и немного согреться. Этот дом зимой продувается насквозь.

– Спасибо, – сказала Джоанна и, последовав совету, направилась прямо к пылающему очагу. – Тем, кто придумывает вечерние наряды, не мешало бы изобрести что-то более соответствующее нашему климату.

Не дождавшись ответа лорда, она посмотрела в его сторону, стараясь определить выражение скрытого в тени лица.

– Гай! Вы не примерзли там к полу?

Он не шевельнулся. Его фигура напоминала мраморную статую. Столь же недвижным оставалось лицо.

– Что с вами? – тревожно спросила Джоанна, понимая, что ее нервы уже на пределе.