Грязная любовь - Меган Харт (2011)

Его жизнерадостное приветствие вызвало у меня улыбку. «Так, это Чад. Хватит уже завидовать, что вы не я. Давайте ваше сообщение».

Раздался гудок, и я начала:

– Чадди, это Элли. Папа умер. Похороны в субботу, завтра. Будет бдение у гроба. Мне кажется, тебе стоит приехать домой.

Говорить с аппаратом оказалось значительно легче, чем если бы мне пришлось сообщить брату об этом лично. О смерти отца я сказала спокойно, не испытывая почти никакого волнения, как если бы сообщала ему о смерти домашнего питомца или вообще незнакомца.

– Она захочет, чтобы я поехала с ней на кладбище. Думаю, мне придется это сделать. Ты бы мне очень там пригодился, братишка. – Горло у меня сжалось, и мне понадобилось сделать несколько глотков, чтобы продолжить говорить. – Она также хочет, чтобы я приехала домой. И я… я поеду. Думаю, мне надо поехать, обязательно надо. Ты бы не помешал мне и там. Я знаю – ты не хочешь приезжать домой, Чад, но это твой последний шанс с ним попрощаться. Может быть, тебе это тоже поможет.

Я не знала, имеет ли его голосовая почта ограничения по продолжительности записи, но, раз до сих пор не услышала предупредительного сигнала, продолжила:

– Я поеду с Дэном. Если ты приедешь, я бы хотела вас познакомить. Ладно, перезвони мне на мобильный. Похороны будут на кладбище Святой Марии. Потом все соберутся у матери. Я люблю тебя. Не забудь мне позвонить.

Я повесила трубку. Мой телефон звонил пару раз, но ни один из звонков не был от моего брата.

* * *

– Я не католик. Это имеет значение? – Дэн с опасением взглянул на фасад церкви.

– Не для меня.

Я глубоко вдохнула и еще раз поправила лацканы моего черного пиджака. Мне не потребовалось что-то покупать по такому поводу – мой гардероб и так был полон черно-белых вещей, – но я давно не носила этот пиджак, и он на мне висел. Мое тщеславие это как-нибудь бы пережило, но я знала, что королева-дракониха вперит в меня орлиный взор в поисках выбившихся из прически прядей, недостающих пуговиц, стрелок на чулках, изношенных стелек в обуви. Я даже не удивилась бы, если бы она поднесла к моим губам цветовой круг, чтобы сообщить, что этот цвет помады мне не идет.

– Ты прекрасно выглядишь. – Дэн погладил мое плечо. – Готова войти?

– Ты можешь уйти. – Я повернулась, чтобы видеть его лицо, продолжая комкать в руках носовой платок, то сжимая его до размеров шарика, то разжимая снова. – Иди! Тебе не обязательно проходить через все это. Эта скукотища затянется надолго.

Дэн наморщил лоб.

– Элли, ничего страшного. Я хочу быть с тобой рядом в эту минуту.

Мои пальцы задвигались быстрее, когда я перевела взгляд с него на церковь – люди шли нешироким, но неиссякающим ручейком.

– Дэн, я ценю твою поддержку, правда ценю, но думаю, что, может, мне лучше справиться с этим одной. Моя мать…

– Ты нужна там своей матери, – мягко перебил он, снова погладил мое плечо, а затем опустил руку и взял мою ладонь. – И кто-то нужен тебе самой. Ты хочешь, чтобы я остался.

Я не могла опровергнуть это утверждение, как и много раз до этого, когда Дэн уже доказывал мне правоту своих слов. Я обмякла, плечи мои ссутулились. Он обнял меня. Ничего чувственного в этом жесте не было, никакой похотью и не пахло. Просто близость и тепло живого человека. И он был прав. Мне нужно было, я хотела, чтобы он был рядом.

– Ну как, теперь готова? – спросил он несколько мгновений спустя, водя губами по моим волосам. – Кажется, все уже вошли.

Я кивнула, уткнувшись ему в пиджак, – сегодня Дэн надел строгий черный галстук, а я скучала без рыбок и танцовщиц хулы.[10] Проведя пальцами по мягкой ткани вверх-вниз, я отпустила его пиджак.

– Готова.

Дэн положил палец мне под подбородок и поднял кверху мою голову.

– Элли, помни, что я с тобой. Если тебе что-то понадобится, просто скажи.