Горячий ключ - Валентина Мельникова (2001)

Они давно уже шли не по прямой, то и дело обходя скальные стенки, огромные нагромождения камней, внушительные трещины или просто ледяные катушки, которые почему-то никаких ассоциаций с детством не вызывали. Часто приходилось возвращаться и искать более удобные и безопасные проходы между скал. Однажды, когда они добрых полчаса блуждали в лабиринте из камней и льда, Павел вдруг потерял всяческую ориентировку и с отчаянием подумал, что им уже никогда не выбраться из этого дьявольского скально-ледяного плена.

Где-то на середине пути к перевалу, поел? нескольких бесплодных попыток обойти очередную трещину, Дмитрий подвел своих спутников к ее краю и объявил:

— Перебираться будем здесь. Другого выхода нет.

В этом месте находился нанос снега, соединивший два края трещины, — узкий и ненадежный снежный мостик. Павел заглянул вниз и невольно отшатнулся: дна он не увидел. Дмитрий проговорил за его плечом:

— Снег нас выдержит, если мы будем ползти, чтобы распределить вес на большую площадь. Тебе придется идти первым.

Синяев в смятении уставился на хлипкую снежную перемычку:

— Я не пойду на ту сторону. Что я, с ума сошел?

Павел, хотевший было сказать что-то подобное, услышав эти слова от Синяева, устыдился своего малодушия.

— Ты будешь делать то, что тебе приказывают! — рявкнул он, адресуя эту фразу не столько Синяеву, сколько самому себе.

Дмитрий опять удлинил интервалы в связке, чтобы каждый мог спокойно преодолеть четырехметровое расстояние, и Павел первым подошел к трещине.

— Не на коленях, а по-пластунски, — приказал Дмитрий.

Павел почувствовал, что каждая жилочка в нем натянута как струна, готовая вот-вот лопнуть от перенапряжения. Он лег на живот и, вспоминая, чему его учили в армии, извиваясь, пополз. Он двигался вперед и видел, как по краям перемычки с шелестом осыпается и пропадает в пропасти снег. Сзади него вилась веревка, но он представлял, с какой силой его шибанет о скалы, если мост рухнет. И все-таки постарался не показать свою радость, когда ощутил себя на другом краю трещины, где некоторое время лежал, задыхаясь и обливаясь потом. Затем встал на колени и помахал рукой оставшимся на противоположном краю.

— Все в порядке? — спросил Дмитрий.

— Как в аптеке, — ответил Павел и вытер пот со лба, такой обильный, каким не потел даже в бане.

Теперь была очередь Синяева переползать над трещиной, но он, затравленно глядя на мост и отступив на шаг назад, истошно прокричал:

— Какого черта! Сюда вы меня не загоните!

— Тебя же, идиот, страхуют с двух сторон веревками, — сказал спокойно Павел, — ты и захочешь свалиться — не свалишься. Правда, Дима?

— Конечно, — подтвердил Незванов и подступил к Синяеву, — давай, не тяни время!

Но тот отскочил еще дальше и выставил перед собой ладони, словно защищаясь от нападения. Павел сплюнул на снег:

— Ладно, черт с ним! Перебирайся сюда, а этого придурка оставь на той стороне!

Синяев закричал еще истошнее:

— Вы не должны бросить меня! — Он схватил Дмитрия за грудки. — Вы обязаны…

— Ничего мы тебе не должны и ничем не обязаны. — Дмитрий оторвал его от себя. — Последний раз предупреждаю: или ты сейчас ползешь, или…

— Господи! — Синяев перекрестился и подошел к трещине. На его лице был написан такой нечеловеческий ужас, что на мгновение Павлу даже стало жаль его.

— Ложись на живот! — скомандовал Дмитрий.

Синяев медленно опустился на колени и коснулся ладонями снега, словно проверял прочность перемычки.

— На живот! — рявкнул теперь уже Павел.

Синяев покорно опустился на живот и стал медленно ползти. Его трясло от страха, и дважды он останавливался, когда снег с сухим шорохом осыпался вниз. По мере приближения к Павлу его движения убыстрялись. И вдруг, не выдержав, он встал на четвереньки и почти побежал.

— Кому сказал — ложись, козлина! — завопил Павел.