Там, где ты - Сесилия Ахерн (2016)

– Ладно, ну, это такое детское кино. – Я подчеркнула эпитет специально для Хелены. – Его сняли в тридцатые годы. Там торнадо подхватил девочку Дороти Гейл и унес в волшебную страну. Попав в нее, она отправляется на поиски волшебника, который поможет ей вернуться домой. Просто смешно предлагать взрослым людям играть такое, – усмехнулась я и тут же поняла, что все остальные остались серьезными.

– И что этот волшебник? Помог?

– Да, – медленно протянула я, ощущая нечто странное в столь серьезном отношении к детской истории. – Волшебник помог ей, и она узнала, что на самом деле могла вернуться в любое время. Для этого достаточно было щелкнуть каблучками красных туфелек и произнести: «Дом – лучшее место на свете, дом – лучшее место на свете».

Иосиф так и остался серьезным:

– Значит, в результате она вернулась домой?

Стало тихо. Я наконец-то поняла почему и медленно кивнула.

– А что она делала, когда была в волшебной стране?

– Помогала друзьям, – спокойно ответила я.

– По-моему, не такая уж глупая история, – медленно произнес Иосиф. – Здешним жителям наверняка захочется посмотреть ее.

Я задумалась над его словами. Вообще-то я размышляла об этом всю ночь, пока мне не начали сниться красные туфельки, торнадо, и говорящие львы, и дома, падающие на ведьм, и пока фраза «Дом – лучшее место на свете» не зазвучала у меня в голове так громко и безостановочно, что я проснулась и произнесла ее вслух. А после этого побоялась снова заснуть.

Глава двадцать восьмая

Я уставилась в потолок, в то место прямо у себя над головой, где белая краска отошла от дерева и надулась пузырем. Луна идеально разместилась в оконной раме гостиной, служившей мне спальней. Голубой свет лился сквозь стекло, и тень от окна четко вырисовывалась на приземистом деревянном столе, образуя маленькое квадратное окошко, в котором самой луны не было, зато присутствовало ее призрачное сияние.

К этому моменту я окончательно проснулась. Взглянула на запястье и в очередной раз вспомнила, что часы пропали. Сердце забилось, как всегда, когда я что-то теряла: сразу же захотелось вскочить и приступить к поискам. Погоня за пропажами стала моим наваждением. Я испытывала азарт сродни охотничьему. В душу вселялась одержимость, не отпускавшая меня, пока не найду потерянное. Когда я пребывала в таком состоянии, окружающие могли мне кричать, вопить, уговаривать, – без всякого толку. Люди, которые оказывались со мной в подобные минуты, всегда говорили, что на них внезапно наваливается острое чувство одиночества, как будто я неожиданно их бросила. Все они считали себя жертвами моего равнодушия. И никому, похоже, не приходило в голову, что чувство, которое в этот момент испытываю я, не менее мучительно.

– Но ручка – это вовсе не то, что ты потеряла, – любил повторять Грегори.

– Нет, то, – ворчливо возражала я, засунув нос в сумку до самого дна и ожесточенно роясь в ней.

– Нет, не то. Когда ты ищешь, то повинуешься иррациональному чувству. Есть у тебя ручка или нет, это не имеет совершенно никакого значения, Сэнди.

– Нет, имеет. – Я не собиралась сдаваться. – Если нет ручки, как мне записывать все те умные вещи, что вы изрекаете?

Он залез во внутренний карман пиджака и протянул мне ручку:

– Держи.

– Но это не моя ручка.

Он вздохнул и, как обычно, улыбнулся.

– Страсть к поиску пропавших вещей – просто твой способ уходить от действительности…

– Уходить от действительности? Ну и пусть. Зато ваша навязчивая идея – долбить и долбить эту фразу. Слова «уйти от действительности» – это ваш собственный способ уходить от действительности, – раздраженно прошипела я.

– Позволь мне договорить, – строго произнес он.

Я мгновенно перестала копаться в сумке и уставилась на него с деланым интересом.